— У меня есть одна.

— Жена?

— Нет.

— Умница!

Принесли контракты. Винни, не жалея времени, внимательно читал каждый параграф, в то время как Голдмэн считывал сообщения со своего телефона. Винни жаловался на допущенные ляпы и ошибки, Голдмэн шел ему навстречу. К семи часам вечера контракты были окончательно готовы, и оба участника сделки подписали их.

Голдмэн вручил ему два чека. — Вот в этом — выкуп прав на картину. А этот — в счет оплаты вашего личного контракта.

Винни поднялся с места и крепко пожал Голдмэну руку. — Лео, спасибо.

— Майкл, позволь задать тебе один вопрос. Во что на самом деле обошелся фильм?

— Шестьсот пятьдесят тысяч долларов, — ответил тот.

Голдмэн расхохотался от души. — Мне это нравится! — вскричал он. — А я— то думал, что миллион восемь тысяч. Стало быть, я заплатил больше, чем ты рассчитывал получить. И, конечно же, ты «кинул» своих инвесторов, единолично получив с проката десять процентов.

— У меня всего два инвестора, и я их не обижу. Да и вы заключили неплохую сделку. Я знаю, мистер Голдмэн, в своем бизнесе вы не допускаете ошибок.

— Так всегда бывает, приятель. Когда двое заключают сделку, каждый знает что-то, чего не знает другой. На этом основан бизнес.

Винни с интересом взглянул на Голдмэна. — Лео, что вы знаете такое, чего не знаю я?

Голдмэн позволил себе слегка улыбнуться. — Сегодня утром не стало Кэрол Джеральди. Она скончалась от передозировки наркотиков. И это гарантия, что фильм принесет не менее десяти миллионов и не понадобятся дополнительные расходы на рекламу. Я буду добиваться, чтобы Кэрол получила Академическую Награду, пусть и посмертно. Дайте срок.

Винни сидел в такси и рассматривал оба чека. Если бы он знал о смерти Джеральди, то мог бы рассчитывать, по крайней мере, еще на миллион. Не жадничай, сказал он сам себе. Ты и так получил десять процентов от проката.

Утром того дня, когда на нью-йоркском кинофестивале должны были демонстрировать Городские вечера, у Винни состоялись три встречи. Первая произошла с Чаком в том самом кафе, где не столь давно они обсуждали возможности съемок этого фильма.

— Куда ты пропал? — спросил Чак. — Вчера я, наконец, посмотрел всю ленту, и, по-моему, получился классный фильм. А ты еще не удосужился его посмотреть.

— А я посмотрел его вчера во второй половине дня вместе с Лео Голдмэном в Студии Центурион.

— Правда? Как же тебе удалось завлечь Голдмэна?

— Ну, я же говорил, что у меня есть связи.

— Ну, и как ему фильм?

— Он ему очень понравился, и он дал за него три миллиона.

Чак так и остался сидеть с раскрытым ртом. Казалось, он потерял дар речи.

— Послушай, Чак, с тобой все в порядке? — спросил Винни.

— Ну,…я не знаю. Это — хорошая сделка. Ты мне ничего не говорил.

— Чак, это отличная сделка, и, в соответствии с нашим контрактом, я веду все переговоры и оставляю за собой последнее слово.

— Ну, ладно, пусть так и будет. А когда я смогу рассчитывать на деньги?

Винни протянул ему конверт. — Здесь твоя первая порция, — сказал он.

Чак поспешил раскрыть конверт. — Тут сто пятьдесят штук, с точностью до цента.

— А это плата за сценарий и работу в качестве директора фильма. Винни протянул ему другой чек. — Пятьсот девяносто семь тысяч четыреста двадцать пять долларов.

— Это твой вклад в размере трех сотен тысяч плюс зарплата.

— Это…, это…, Чак уставился в потолок, пытаясь сосредоточиться.

— Это в общей сложности семьсот сорок семь тысяч и немного мелочи, — подсчитал Винни. — Позволь объяснить, как все рассчитано. Мы потратили шестьсот пятьдесят тысяч на съемки. Мы получили за него три миллиона, стало быть, разница составляет два миллиона триста пятьдесят тысяч. Из этой суммы вычитаем оплату твоего труда за написание сценария и работу директором. Моя доля за производство была двести пятьдесят тысяч…

— Как получилось, что ты получил больше меня? — надулся Чак. Это же мой фильм.

— На то есть две причины, — спокойно ответил Винни. — Во-первых, я взял на себя заботу об оформлении всех официальных бумаг, а это недешево. Во-вторых, без меня ничего бы не сдвинулось с места. Ты бы не держал сейчас в руках три четверти миллиона, и твой фильм не был бы показан сегодня на нью-йоркском кинофестивале.

— Майкл, ты прав, — добродушно заметил Чак. — Я вовсе не хотел быть неблагодарным.

— Продолжаю. Остается один миллион девятьсот пятьдесят тысяч прибыли. Налоги составят чуть больше, чем шестьсот пятьдесят тысяч, оставляя чистый доход в сумме одного миллиона и трех тысяч, предназначенных к распределению между инвесторами. Твоя доля — сорок шесть процентов. Смотри, здесь все расписано, — сказал Винни, передавав Чаку документ. — И поверь, если бы фильм вышел в нашей студии, они бы разграбили большую часть прибыли.