Внезапно он задохнулся. Его спина выгнулась дугой, руки бесцельно зашарили по подлокотникам.

– Олег Захарович! – подскочил в нему референт. – Олег Захарович, что с вами? Вам плохо, вызвать врача?

– Но объясните же, в конце концов, почему именно я?.. – сквозь стиснутые зубы выдавил Народный Председатель и внезапно обмяк и часто задышал.

– Олег! – Бирон потряс его за плечо. – Олег! Да позови же ты врача! – разъяренно цыкнул он на референта.

– Нет! – Олег порывисто ухватил его за рукав. – Никакого врача! Не надо. Все прошло. Только отдышусь… немного. Вызывай машину к подъезду.

В машине взгляд Олега приобрел осмысленность, и Бегемот позволил себе немного расслабиться.

– Что с тобой случилось, Олежка? – тихо спросил он. – Опять приступ?

– Черта с два… приступ, – тяжело выдохнул он. – Пашка, найди Шварцмана.

Срочно. Немедленно. Пусть бросает все и пулей ко мне в резиденцию. Ну же!

Бирон пожал печами, взял трубку радиотелефона и некоторое время тихо с кем-то разговаривал. Потом аккуратно положил трубку на рычаг:

– Сделано. Сейчас его разыщут и привезут. Что случилось?

– Потом. Не при посторонних, – Олег взглядом указал на охранников и референта, расположившихся на сиденьях напротив.

– Хорошо, – начальник канцелярии похлопал его по плечу. – А пока расслабься. Что бы ни произошло, ты уже ничего не изменишь. А нервные клетки не восстанавливаются.

– Восстанавливаются, – вздохнул Народный Председатель. – Я читал. Но ты прав.

Надо расслабиться. Слушай, пни там водилу, чтобы рулил быстрее.
– …но когда ты принес мне это досье на Оксану, я понял, что еще не сошел с ума, – Олег нервно скомкал в руках какой-то листок бумаги, с удивлением взглянул на него и швырнул в угол. – Не бывает таких совпадений. Особенно c учетом того, что еще летом я не имел о ней ни малейшего представления. Так что, думаю, это не сны и не галлюцинации.

– Странно, – задумчиво произнес Шварцман. – Ты говорил, что знание всегда приходило ночью, во время сна. Почему сегодня это случилось средь бела дня?

– Не знаю, – пожал плечами Народный Председатель. – Может, из-за эмоциональной перегрузки. Я не уверен, что… хм, синхронизация происходит именно во сне.

Просто период сна используется для… не знаю даже, как и сказать… анализа поведения копии, что ли. А сейчас из-за напряжения… э-э-э, внешняя память прорезалась в неподходящий момент.

– Гадание на воде в ночь на перелом лета, – хмыкнул Бегемот. – Господа, а давайте не станем теоретизировать на пустом месте? Все равно ценность этих догадок нулевая. Меня другое интересует – что ты собираешься делать?

– Где собираюсь? – хмыкнул Олег. – В той модели? Или в реальности?

– Та "модель" меня меньше всего волнует. В… реальности.

– Да черт его знает, – пожал плечами Народный Председатель. – Тьфу ты, вот привязалось словечко из той жизни! Не знаю, в общем. А что я могу сделать?

Хранителей здесь больше нет, так что знания о них для нас совершенно бесполезны.

Робин здесь должен присутствовать, но для нас он совершенно не достижим, да и возможностей предпринять что-то против него у нас меньше, чем у муравья против кирпича. Джамтане? Их вообще непонятно с чем жевать. Такие вот дела, господа хорошие.

– А зачем ты меня-то с такой срочностью выдернул? – пробурчал Шварцман. – Потом никак свою сказку рассказать нельзя было?

– Простите, Павел Семенович. Просто запаниковал. И… я решил, что нужно проконсультироваться с вами обоими. Видите ли, все это вполне можно интерпретировать, как мое сумасшествие. А я, как-никак, правитель государства, пусть и номинальный по большей части. Если я действительно чокнулся, нужно предпринимать какие-то меры, чтобы… чтобы…

– Понятно, – кивнул Шварцман. – А ты осознаешь, Олежка, какое оружие ты можешь дать в руки своим врагам? Да даже не врагам, а просто любому интригану? Мне, например? Не боишься рассказывать такое? Я ведь к тебе убийц подсылал, и вообще…

Олег твердо взглянул ему в глаза, и старый лис отвел взгляд.

– Понимаю, – тихо сказал Народный Председатель. – Прекрасно понимаю, Павел Семенович. И вы, и ты, Бегемотина, вы оба можете использовать эти сведения против меня, – Бирон возмущенно фыркнул, но промолчал. – У меня есть слабая надежда, что сейчас вы оба полностью зависите от моего положения, а потому не станете играть за ту команду. Но я понимаю и то, что это лишь предположения, и карты можно разыграть самым разным образом. Однако у меня нет иного выхода.

Держать это внутри себя я более не в состоянии. Любой другой использует этот козырь против меня с куда большей вероятностью. Я даже не говорю про возможность утечки информации. Так что…

Он грустно улыбнулся и замолчал, скрестив руки на груди и утонув в мягкой обшивке дивана.

– Да уж, не вовремя, – пробормотал Шварцман. – Ох как не вовремя… Ну что, тезка, есть предположения?

– Есть предложение, – бодро откликнулся Бирон. – Забить пока на всю эту историю большой толстый болт. Не до того. Ты не парься, Олежка. Я с тобой каждый день не по разу вижусь, да и вообще без пригляда ты не остаешься. И пока еще ни я, ни кто другой не заметили у тебя какой-то неадекватности поведения. Даже если это галлюцинации – страдай себе на здоровье. Я лично всегда завидовал людям, которые сны видят: сам-то я как бревно дрыхну. Пока страдай сам по себе, а потом разберемся. Найдем надежного психиатра, если хочешь, и разложим тебя по полочкам, но потом. Сейчас Пал Семеныч верно говорит: не вовремя все это.