Шрифт:
— Как плохо знаешь? — взвизгнул Козак. — Как не был? Как не был?…
Алешина зловеще сказала:
— Вон отсюда, негодяй! Карлик!
Тихонов почувствовал, как его затопила волна омерзения и злости. «Хорошо бы ванну принять», — подумал он механически. Встал.
Алешина подошла к нему:
— Вы убедились, что его здесь не было?
— Нет, не убедился. А все, что я видел здесь, — гнусно. Гнусно! — И быстрыми шагами вышел на квартиры.
Козак понуро шагал сзади и негромко бормотал: «Я такой любвеобильный и добрый человек… Кто мог знать?…»
Тихонов остановился и подождал его:
— Слушайте, Козак, я не любитель заниматься доносами, но если я хоть раз еще услышу от вас слово «любовь», я напишу любимой пятой жене письмо с описанием ваших похождений…
— Не буду, — покорно согласился Козак.
На остановке долго ждали автобуса. Тихонов совсем замерз и проклинал себя, свою работу, блудливость Козака, подлость Алешиной, зиму, автобусное расписание.
В автобусе было совершенно пусто. Козак побежал к кассе с возгласом:
— Я возьму билеты!..
— Мне не надо. Мне полагается бесплатный проезд.
— Неужели? — пришел в восторг Козак.
— А что же вы думали, что я к вашим дамам еще за собственные деньги должен ездить?
— Нет, конечно. Это только справедливо.
Минут десять молчали. Тихонов немного отогрелся, вспомнил испуганно-возмущенный вид Козака, и ему стало смешно. Козак, видимо, тоже успокоился и робко сказал:
— Если вы только не передумали, товарищ Тихонов, и у вас не будет, упаси Бог, неприятностей на службе, расскажите, пожалуйста, как вы узнали, что лежит у меня в карманах.
Тихонов засмеялся:
— Меньше о шашнях думать надо, тогда будете наблюдательней. В левом кармане ключи — вы продавили мне ими бок, сидя рядом в автобусе. Там у вас лежало еще что-то твердое, я все не мог понять. Но когда вы спрыгнули с подножки, загромыхали спички. Ясно? Когда мы шли по тротуару, в узких заснеженных местах вы прижимались ко мне правым боком и я ощущал какую-то гладкую плоскую поверхность. В пепельнице на столе я видел окурок папиросы с изображением трех былинных молодцов. Что же еще вам держать в кармане, как не «Три богатыря»? Перочинный нож? Ну, это совсем просто. Под столом валялась картонная коробочка из-под него с описанием всех его достоинств. Когда я пришел в номер, вы, как воспитанный человек, сразу надели пиджак. При этом я заметил, что левый внутренний карман у вас застегнут булавкой. Для надежности. Ясно, деньги.
— Да, но откуда вы узнали, что лежит в бумажнике?
— Проще простого. Железнодорожный билет и счет за гостиницу вы сохраняете для отчета. В гостинице надо оплачивать каждые десять дней, а живете уже тринадцать. Судя по куче свертков и пакетов на вашей кровати, вы покупали для дома разные разности. Чтобы не забыть чего-нибудь, жена дала вам списочек — из него вы вычеркивали уже купленное…
— А пятнадцать рублей?
— Заначка. На прощальный бал с Пусенькой. Все просто.
— Незабываемо… — восхищенно сказал Козак.
Тихонов сонно глядел в окно, задумчиво отбивая пальцем на замерзшем стекле только ему известный ритм. Потом спросил:
— Послушайте, Козак, вы читать любите?
Козак подозрительно покосился:
— Вообще-то… как любой интеллигентный человек… то есть конечно… если есть время.
— Понятно. А какой жанр вас больше привлекает?
— Это даже трудно сказать, — замялся Козак, но сразу же воспрянул: — Мне близка интеллектуальная фантастика! Особенно английская.
— Вы полагаете, что Брэдбери — англичанин?
— Ха-ха! — сказал нервно Козак. — А что — нет? Впрочем, я всегда предисловие читаю потом, чтобы не создавалось предвзятое мнение.
— Так какое же у вас сложилось непредвзятое мнение?
— Великолепно, великолепно. Правда, я ее не дочитал еще до конца, потому что совсем недавно достал с большим трудом. Вы же знаете, как трудно достать Брэдбери!
— Угу, — кивнул Стас…
В центре Тихонов сошел. Он постоял на остановке, и со стороны могло показаться, что он забыл, куда ему надо идти. Стас достал из кармана какую-то схему из квадратиков, соединенных стрелками. Снежинки падали на листок и слабо искрились под неживым светом уличного фонаря. Стас стряхнул ручку и, прислонив книжку к столбу, стал аккуратно заштриховывать квадратик, где была вписана фамилия Козак. Зачеркнув половину, Стас остановился, подумал. Закрыл книжку, засунул ее глубоко в карман и медленно пошел домой.
Была ночь, была уже среда, пятнадцать минут третьего.
Следующая среда
Винтовку, из которой убили Таню Аксенову, нашел в среду Савельев. Он позвонил Тихонову утром и сказал своим немного сонным голосом:
— Але, Тихонов, это Савельев говорит. Я вроде бы винтовку ту самую нашел. Приезжай сюда, в отделение, с пацанами поговорить надо.
Тихонов от такого сообщения немного обалдел:
— С какими пацанами?