– Ма-ма! – промычал олигофрен, но в пылу ссоры на него никто не обратил внимания, как и на подруг, замерших в дверях.

– Ах ты, гад какой! – заорала толстая тетка, замахнувшись на Бубликова мокрой тряпкой. – Вон чего выдумал! Старого человека обижает. Да в мое время таких тунеядцев за сто первый километр выселяли.

– Туда ему и дорога! – согласилась с ней другая тетка.

– Да вы чего, бабы! Говорят вам, отец у меня помирает! Денег дайте, за помин души выпить нужно!

– Так помирает или помер? – хмыкнув, спросила у него третья тетка. – Ты уж определись! Если жив, так за выздоровление пить надо. Иначе не по-человечески получается.

– Вы дайте, а я уж сам разберусь, – оживился Бубликов. – Да и потом, он-то со мной по-человечески поступил? Тетя Маня, вы же знаете, как мы с маманей всю жизнь маялись. Черный хлеб с пустыми щами, бывало, неделями хавали. Игрушек мне маманя никаких не покупала, одежку – и то вы со своего Стасика давали.

– Так зашибала сильно твоя мать, – немного смягчившись, ответила тетка. – Отсюда и нищета ваша. А так зарабатывала она на заводе вполне прилично. Побольше меня у нее иной месяц выходило. Чего ты на отца своего пеняешь?

– А чего он в золоте ходил, по курортам мотался, денег на шлюх не жалел, а я, его родной сын, в чужих обносках ходил и горе полной ложкой хлебал. Только его и было у меня досыта!

– Ой, не жалоби ты нас! – возмутилась другая соседка. – Не жалко тебя. Лучше объясни толком, откуда у тебя отец-то взялся вдруг? Сколько лет о нем не слышно было, а тут вдруг объявился.

– А вот и не сам он объявился, а мне его объявили! – загадочно ответил Павел. – Люди добрые подсказали, где эту паскуду искать. Только он, как меня увидел, рожу в сторону скривил.

– Уж я представляю! – фыркнула себе под нос третья тетка. – Такой подарочек вдруг на старости лет свалится, не обрадуешься!

– Но я от своего не отступлюсь! – твердо заявил Бубликов, не слушая соседок. – Даст бог, папашка концы в больничке отдаст, так все его добро мне отойдет. Других прямых наследников у него нет. А квартира у него огромная. В новом доме. И денег полно. И золота целый сейф.

– Да откуда же такое богатство? – полюбопытствовала тетка Маня.

– Он у меня ювелир! – гордо произнес Бубликов. – Поняли?

– Ювелир? – задумалась тетка Маня и переглянулась с другими соседками. – А ты, Пашка, ничего не путаешь?

– Ничего я не путаю! – обиделся Павел. – Ювелир и есть. Марк Семенович.

– Маркуша! – странным голосом пробормотала тетка Маня и плюхнулась своим объемистым задом на стоящий поблизости стул.

После этого в кухне возникло какое-то странное молчание. Три соседки переглядывались друг с другом. Причем на их лицах читалось изумление пополам с недоверием. И вот в наступившей тишине слабоумный парень снова замычал. К нему обернулись все.

– О! – воскликнул Бубликов, увидев стоящих в дверях подруг. – Невестушка папашина появилась! Чего нужно-то? Что, знакомиться пришла? Только без пузырька ты ко мне не подходи. Горе у меня.

– Слышали уже, как ты тут по отцу убивался! – хмыкнула Инна. – Пошли поговорим, водка у нас есть.

И она показала литровую бутылку «Охты». Глаза у Бубликова загорелись, он мигом подобрел и резво взял старт.

– Сюда! За мной! – вел он подруг по темному захламленному коридору.

Наконец он распахнул перед ними дверь и провозгласил:

– Прошу в мои пенаты.

Подруги шагнули через порог и онемели.

Конечно, им и раньше доводилось бывать в трущобах, где жили вконец опустившиеся люди. Но такого свинарника им все же видеть еще не доводилось. Создавалось впечатление, что живет тут, судя по запаху, большая и дружная семья хрюшек. Подруги не поленились и даже заглянули под стол, ожидая увидеть там парочку поросят. Но увидели только пустые бутылки. И волей или неволей приходилось признать очевидный факт: всю эту грязь развел один-единственный человек – мужчина.

В комнате витала сложная гамма из доносившихся из общей кухни запахов, амбре от многочисленных заскорузлых носков, разбросанных повсюду и даже висящих на люстре, от ведра с перебродившей квашеной капустой и различных полусгнивших объедков, валявшихся по всем поверхностям, к которым добавлялся табачный дух от окурков, сунутых в половинки пивных жестянок, выполнявших роль пепельниц.

– Ты тут что, никогда не убираешь? – поразилась Мариша, с трудом удержавшись, чтобы не рухнуть в обморок от смрада, ударившего в нос.