— Скажите, — произнесла Кира, — зачем вы явились в понедельник на внеочередной визит к доктору?

Коростень взял со стола дорогой портсигар — черная кожа в платиновой оправе — и щелкнул замочком. Достав короткую пахучую сигаретку, он раскурил ее и, лишь стряхнув пепел в белоснежную пепельницу, ответил:

— Мне показалось, что я влюбился.

Подруги переглянулись. Уж не в ту ли пухлую девицу, которая называла его котиком?

— Вы ее видели, — подтвердил их догадку Коростень. — Не знаю, что со мной произошло, но с каждым днем я думаю о ней все больше и больше. Представляете, мне теперь даже неинтересно встречаться с другими женщинами. Только и думаю, как бы побыстрей свалить от них и вернуться к Жизель.

— Ее зовут Жизель?

— Да.

Увлекшись, Коростень уже не нуждался в наводящих вопросах. Он жаждал говорить о своей возлюбленной.

— Сначала я думал, что с ней будет, как с другими. Может быть, даже хуже. Внешне она не произвела на меня никакого особого впечатления. Я и запал на нее в тот день только потому, что чувствовал себя утомленным. И думал, что эта девушка не станет долго ломаться. Не так уж хороша, чтобы перебирать кавалеров.

В общем-то, Коростень не ошибся. Жизель не стала томить его отказами. И сразу же согласилась поехать к мужчине домой. Они провели вместе ночь, в меру страстную. И на следующее утро Коростень распрощался со своей новой знакомой, с трудом вспомнив ее имя. Но уже к полудню он обнаружил, что его рука, помимо его воли, выписывает на листе бумаги какие-то завитки. Присмотревшись, он понял, что написал имя Жизель не меньше тридцати раз, украшая его кокетливыми завитушками.

Особенно завитушки поразили Коростеня больше всего. Он же их ненавидел! В его доме царила идеальная симметрия, а если асимметрия и наблюдалась, то это была тщательно выверенная лучшим дизайнером асимметрия. И никаких завитушек! Даже в спальне, даже в самом укромном уголке квартиры. Никогда! Нигде! Ни за какие деньги!

В общем, Коростень крепился до вечера. А в десять часов понял, что бороться с завитушками бесполезно, и позвонил Жизели. С тех пор он буквально «подсел» на нее, как на наркотик. Утром после сладкой ночи он был уверен, что теперь свободен от своей привязанности. Потом уверенность начала слабеть. Целый день, начиная с полудня, он уговаривал себя, что прекрасно может обойтись без Жизели, ближе к вечеру начинал склоняться к мысли, что еще один разок погоды не сделает, а затем все равно звонил Жизели и назначал ей свидание.

— А потом у меня наконец открылись глаза. И я понял, что люблю эту девушку.

— И вы помчались к доктору?

— Ну да! Я же и обратился к нему с этой проблемой!

— Вы так недавно знаете доктора?

— Моя проблема заключалась в том, что я не был способен на более или даже менее длительные отношения с женщинами. Максимум два раза. И все! Больше я не мог с ней быть! Меня и домкратом на нее не поднять было.

Проблема была изложена грубовато, но зато доходчиво.

— Мне давно пора жениться, завести семью, детей. Ведь мне уже сорок пять лет!

— Вам? — невольно ахнула Кира. — Сорок пять?

Ее удивление было понятно. Коростень выглядел от силы на тридцать пять. Вот что с людьми делает развратный образ жизни. Есть чему позавидовать. А они с Лесей скоро совсем иссохнут и зачахнут.

— Мне сорок пять, у меня все есть, — бодрым тоном продолжал Коростень, — не хватало только семьи. И вот, когда я уже отчаялся и готов был послать доктора ко всем чертям, — оно свершилось. Я влюбился!

— О!

— Разумеется, я сразу же примчался к нему, чтобы поделиться своей радостью.

— Ну а он?

— Знаете, мне показалось, что он не до конца понял, что я ему говорю. Выглядел каким-то рассеянным.

— В самом деле? И даже не поздравил с успехом?

— Нет, конечно, поздравил! Но все равно мне показалось, что он не до конца осознает, как много он для меня сделал.

От Коростеня подруги уходили в самом мрачном настроении. Во-первых, было понятно, что благодарный влюбленный Коростень был бы последним человеком, который способен отравить доктора Пешкова. А во-вторых… во-вторых, для одиноких девушек всегда неприятно, когда один перспективный холостяк того и гляди перекочует в разряд женатых мужчин.

Но не успели подруги выйти на улицу, как к ним подскочили Валера с Борисом.

— Ну что? — затеребили они подруг. — Удалось вам поговорить с этим типом?

— Он доктора не убивал!

— А тот ему что-нибудь передавал?

Подруги изумленно воззрились на Валеру с Борей. Они уже и забыли, что те ищут нечто, что отдал кому-то из своих знакомых доктор.

— Ничего тот ему не передавал. И вообще, даже пообщаться им не удалось, доктор отговорился занятостью.

— Выходит, к этому шарлатану еще кто-то потом приперся! — с досадой воскликнул Валера. — Черт!

Леся тяжело вздохнула. Скорая женитьба перспективного Коростеня вывела ее из душевного равновесия, которое и так-то у нее в последнее время держалось только на силе воли.

— Так мы едем в ресторан? — спросила она у мужчин.

— Что? Нет, сегодня не получится.

Подруги опешили.

— Как это не получится? Вы же обещали!

— Дела! — коротко бросил Валера.

И, чмокнув Киру в щеку (она просто не успела отвернуться), добавил:

— Не обижайся, зайчонок. Но сейчас правда не до ресторана. Вечерком я загляну и все объясню.