— Любимый, ты уже дома? — удивилась она, а часы показывали, что время близится к полуночи. — Я была уверена, что ты у мамы. Ты же собирался. Нет? Ах, завтра. Какая я бестолковая, — ласково заливалась Наташа. — Нет, я у Даши. Ты заходил? Когда? Ах, это мы выходили за сигаретами. Я уже бегу домой.

Она положила трубку. Мне последняя ее фраза совсем не понравилась. Я считала, что нам стоит многое еще обсудить. И особенно мне не понравилось, что Наталья направилась к двери, не сделав попытки поднять Лешу из кресла. Я решительно преградила ей путь и сурово сказала:

— Постой-ка. У меня есть к тебе пара вопросов.

У Наташи сделалось ужасно обиженное лицо.

— Ты же знаешь моего, — сказала она горько. — Он всегда делает из мухи слона. Сейчас примчится сюда, увидит здесь Лешу и закатит скандал. Он всегда делает неверные выводы. Умоляю тебя, подождите меня вместе с Лешей, а я успокою своего зверя, поем и совру ему, что ты шьешь себе летний сарафан, а так как шить ты не умеешь, то я тебе помогаю. И вернусь сюда.

— Почему сарафан? — машинально спросила я. — Тьфу, я совсем другое хотела узнать. Когда ты вернешься?

— Самое большее через 15 минут. Дай Леше успокаивающего питья, его недавно пытались задушить. Еще и получаса не прошло с тех пор. Поэтому он в таком неважном состоянии. Но он оклемается.

И пока я переваривала услышанное, Наташа испарилась. А я осталась один на один со своим гостем. Я плохо представляла, какие действия потребуются от меня при общении с жертвой неудавшегося покушения. Но мне всегда казалось, что немного коньяку может помочь встряхнуться любому человеку и в любом состоянии. Поэтому я достала свой подарок к Новогоднему праздничному столу. Им была бутылка дорогущего коньяка, сохраненная мной еще со времен нашей работы в ресторане. Я берегла ее для особого случая и сейчас почувствовала, что случай этот наступил. Щедро плеснув в два бокала темно-золотой жидкости, я предложила один из них гостю. Он инертно принял его из моих рук, но, принюхавшись к аромату, который опьянял в прямом смысле, Леша жадно проглотил содержимое в несколько глотков. Благодарно посмотрев на меня, он сказал:

— То, что надо, спасибо.

Кажется, питье помогло ему. На душе у меня полегчало. И я предложила ему еще немного спасительного напитка. Вторую порцию он не стал пить так быстро. Вертел в руках тонкое стекло и вдруг сказал мне:

— Ты удивительно блестящая.

Если бы он прибавил «и светишься», я бы решила, что он бредит. Но ничего подобного я не решила, а почувствовала, как безнадежно влюбляюсь. Все бывшие мои приятели перестали существовать для меня в момент. С этой минуты для меня остался единственный, ни с кем не сравнимый мужчина, который с одного взгляда понял, какая я блестяще удивительная или что-то в этом роде. Лицо мое помимо воли расплылось в счастливой улыбке. Но что-то было не в порядке с ним. Кожу словно клеем облили, и он засох. Пленка стягивала кожу и неприятно покалывала ее.

«Маска!» — осенило меня.

Очевидно, во сне слезы пролились на нее и немного растворили пленку, но сейчас она вновь подсыхала и щипалась. Ничего не скажешь, вовремя я о ней вспомнила. В ужасе я кинула взгляд в зеркало, увиденное там мне неожиданно понравилось. Я покрылась тонким прозрачным слоем высохшего белка, и лицо блестело как отлакированное. Вот уж действительно — блестящая! Я извинилась перед Лешей и ушла смывать свой блеск, так как он начал сковывать мою мимику, а сейчас мне меньше всего хотелось показаться скованной.

Когда я вернулась, Леша уже приговорил вторую порцию и наливал еще. Он полностью пришел в себя и смог внятно поведать историю своего знакомства с Наташей и о том, что из их знакомства вышли для него одни неприятности. Лично меня в его истории заинтересовала роль, которую присвоила себе Наташа. Я всегда шла на поводу ее бредовых затей и потом мне приходилось горько каяться в этом. Леша, похоже, тоже отличался мягкостью нрава и уступчивостью, если Наташке так легко удалось втравить его в опасную для его самочувствия затею. И еще я поняла, что, со слов моей болтливой подруги, он считает меня чуть ли не помощником окружного прокурора по особо важным делам. Я не была как-то уверена, что такая должность вообще существует, но в том, что я ее не занимаю, уверена была полностью. Как себя вести с ним дальше, я не представляла. Как оказывается, занимаемый мной высокий пост накладывал на мою персону великую ответственность за каждое произнесенное мной слово.

— Считай, что для тебя я в отпуске, — выкрутилась я, пообещав себе устроить Наташе какую-нибудь похожую подлость.

— Я почту за честь познакомиться поближе, а может, и подружиться с девушкой, которая, рискуя своей жизнью, борется с преступностью в нашем городе.

«То, что рискуя жизнью — тут он не ошибся», — подумала я, а вслух сказала:

— На сегодняшний день положение создалось просто устрашающее. Мы будем рады видеть в наших рядах молодых и инициативных добровольцев, которые станут верными сторонниками борьбы за правое дело.

Меня саму затошнило от сказанного, но Леша проглотил не поморщившись и теперь ждал добавки. Поднапрягшись, я выдала еще парочку сентенций в том же духе, которые тоже прошли на ура.

— Когда щупальца преступного мира проникают в верхние эшелоны власти, когда коррупция и вымогательство становятся нормами морали, мы должны единым фронтом выступить против подобного положения дел в стране. И каждому следует внести посильную лепту в общее дело спасения на… — Тут я чуть не ляпнула «на водах», но опомнилась и благополучно для всех закончила: