– Эти охранные суда вызывают восхищение простотой своих моделей и напоминают американские яхты, – спокойно говорил капитан Бучанан в разгар драки, обращаясь к стоявшему рядом с ним на мостике любимцу всей эскадры молодому корреспонденту газеты Тейлору.

– Да, очень острый нос, широкие борта и красивая корма…

– Кажется, что они скользят, едва касаясь воды и не разрезая ее поверхности, – заметил флаг-капитан Генри Адамс.

Пароход «Миссисипи» шел через ряды красивых лодок. Люди с них прыгали в воду. Пароход, словно горячий утюг, выжигал эти красивые суденышки с поверхности залива.

Лодки вдруг все сразу пошли к берегу. Вечерело. Уставшие японцы стали надевать халаты с длинными рукавами, и битва, видимо, закончилась.

Утром подошла лодка к «Саскачевану».

В каюту коммодора явился Адамс.

– Прибыли японцы с саблями. Видимо, люди высших рангов и власти.

Генри Адамс желал бы несколько смягчить своего начальника.

– Не принимать! – велел коммодор, взглянувший на корму подошедшего судна из окна своего салона.

– Прочь от борта! – приказал японцам флаг-лейтенант. – Вон туда, – он показал на «Миссисипи» и, видя, что японцы мешкают, повторил с выразительным жестом: – Отходите прочь.

Вскоре с «Миссисипи» на флагманский корабль прислали письмо на французском языке. Японцы писали: «Суда должны уйти и не бросать якорей во избежание опасности».

Джонка снова подошла к «Саскачевану».

Капитан Бучанан подошел к борту. На джонке флаг с тремя полосами. На носу ее с флагштока свешивается что-то черное, похожее на конский хвост. Гребцы в серых халатах. Воины с копьями и саблями, в голубых, лиловых халатах с белой отделкой, стоят по борту. Ими распоряжается человек в красной накидке. Пожилой почтенный чиновник сидит на носу судна на разостланной циновке. Его окружает целая толпа чиновников с саблями.

Священник Вельш Вильямс, проживший много лет в Китае и взятый на эскадру в Шанхае в качестве переводчика, написал иероглифами записку: «Коммодор, начальствующий американской эскадры, может иметь отношения только с лицами высшего ранга. Советуем лодке возвращаться в город».

– Я могу говорить по-голландски, – на ломаном английском языке сказал один из японцев. Это был Хори Татноскэ.

К борту подошел переводчик голландского языка Антон Портман.

– Из Америки ли корабли? – спросил переводчик-японец.

– Кажется, что они нас уже ждали, – заметил Генри Адамс, обращаясь к флаг-лейтенанту Конти, пока переводчики объяснялись.

Японский переводчик сказал, что его начальник просит отпустить трап, чтобы подняться на судно.

– Коммодор может говорить только с лицами самого высокого ранга, – ответил Портман.

– В лодке находится вице-губернатор Урага. Выше его нет лица в городе. Сам губернатор в отъезде, – твердо сказал переводчик-японец.

Лейтенант Конти отправился к коммодору и доложил, что в лодке находится вице-губернатор города.

Перри приказал:

– Опустить трап!

Чиновники стали подыматься, но лейтенант Конти преградил им путь.

– Не более трех человек, – пояснил Портман.

Надазима Сабароскэ поднялся на борт. С ним переводчик Хори Татноскэ, хорошо говоривший по-голландски. Лейтенант провел их в каюту капитана. Перри не вышел к гостям. Разговор шел через третьих лиц, уходивших к коммодору и возвращавшихся с его ответами в каюту капитана.

Перри передал – миссия дружеская, привезли письма президента США к сиогуну. Если на борт прибудет лицо достаточно высокого ранга, то ему будет вручена копия письма для передачи правительству для ознакомления, с тем чтобы был назначен день для передачи оригинала. Надазима Сабароскэ, не растерявшись оттого, что тут совершенно неожиданно упоминался Верхний Господин, ответил, что по японским законам копию письма и само письмо можно принять только в порту Нагасаки и сделать это могут только лица, особо назначенные для сношения с иностранцами.

Тем временем флотилии лодок опять собрались подле эскадры. Капитан ушел к коммодору и, возвратившись, передал его ответ по-английски. Бучанан пересказал все с выразительностью и энергией. Портман переводил по-голландски:

– Американские корабли явились с миссией доброй воли. Здесь в Урага близка столица Эдо, поэтому пришли сюда. В Нагасаки коммодор не пойдет. Миссия дружеская, но если японцы оскорбят достоинство американцев, то будут приняты ответные меры. Поэтому пусть все лодки, окружающие корабль, немедленно удалятся.

Надазима вскочил и вышел на палубу. Стоя у борта, он крикнул, чтобы лодки с солдатами ушли. Вскоре и сам Надазима собрался. На прощание он просил передать коммодору, что на другой день на корабль прибудет чиновник более высокого ранга и с ним можно будет обо всем договориться.

– Наша первая удача! – сказал Старый Бруин, когда судно с чиновниками ушло следом за лодками, а капитаны снова были собраны в салоне.

Коммодор сидел на стуле, скрестив короткие ноги, и ладонями тяжелых белых рук опирался на раздвинутые больные колени.