Шрифт:
– Двое утонули, а других шкипер арестовал. Свои же их избили.
– Они теперь уйдут. Японцы живо их выловят и вернут. Пятерых нашли в лесу в храме и привели. Им стыдно теперь на берег глаза казать, уйдут поскорей.
Евфимий Васильевич плохо спал ночью. Несколько раз японцы тревожили, спрашивали у наших часовых, не было ли американцев, не проходили, не спрятались ли в храме или на кладбищах. Разговоры в тихую ночь хорошо слышны через бумагу в окнах. Путятин выходил под утро.
– Может быть, японцам надо помочь? – осведомлялся Можайский, дежуривший по штабу. – Послать наших людей? Разгрузка закончена, и все на местах.
– Вы, Александр Федорович, японцев не учите. Они сыщут и без нас и приведут всех до одного. Сейчас всю Японию на ноги подымут.
И после такой потасовки, как обычно, утром сегодня молитва и завтрак. Погода свежа. Бодро все начнут работать, словно не было вчерашнего дня. Только дыра в палубе! Неприятное напоминание!
Видно, как за бухтой вышла из лагеря большая колонна. Все в парусиновых штанах и в красных рабочих куртках. А на гору, над шхуной, уже всходил другой отряд.
Нелюдимо наше море, день и ночь шумит оно. В роково-ом его нросто-оре много жертв погребено.Шли по зеленой горе, образуя сплошную красную дугу из сливавшихся однотонных рубашек. У ног шагающих – море под скалами, а в воротах бухты, в далекой голубизне неба, Фудзи сияла ослепительно белым. Это хороший признак, когда Фудзи открывается. Поживешь в Хэда и поверишь в здешние приметы!
Облака бегут над морем, крепнет ветер, зыбь черней... –голоса густели в этот ранний час, среди гор, на летнем просторе, на свежем ветру.
Подходят, видны большие красные лица, в плоских рабочих фуражках, с топорами, пилами и рубанками вместо ружей и кинжалов.
Та-ам за далью непогоды, –начинает запевала, -
Есть заветная страна...Раздается команда. Все умолкают. Снова команда, и колонна останавливается у шхуны, выстроились ряды.
«За дело, братцы! – думает Путятин. – Будет у нас свое судно!»
Унтер-офицеры развели людей по работам. Всюду красная россыпь, как мак в зеленых хлебах. Ударил молот в задымившейся кузнице.
Колокольцов приказал подкатывать к стапелю тяжелые лебедки.
Полозья, тесанные из толстых бревен, можно поднять на стапель руками, в распоряжении Александра сотни сильных людей. Хотелось полозья поставить и показать, как можно облегчать труд. Александр втайне гордился своими простыми устройствами, шкивами, блоками и талями, своим токарным станком, верстаками, кузницей.
Весь день пелись протяжные песни, означавшие, что снова началась тяжелая работа, требующая времени и терпения.
У колеса лениво ходил матрос в жестких больших варежках и быстро вил канат. В яму закладывали поленья, зажигали и замуровывали, чтобы томились.
Смола стекает по желобу. Парусники шьют паруса. Густой черной краской покрывались листы меди на бортах. Шхуна на глазах у множества работников превращалась из сокровища, сиявшего золотом, в настоящий черный корабль. Для жителей Хэда черный корабль больше не будет пугалом!
Люди приходили из деревни, подолгу смотрели, стоя под стапелем, приезжали какие-то знатные гости со слугами, с дорогими зонтиками от солнца. На пригорках всегда видны целые семьи любопытных крестьян. Сидят часами. Одни уходят – другие появляются.
Плотники изготовляют две мачты. К ним реи, стеньги. Объясняли через переводчика, что рангоут будет ставиться после, когда шхуна сойдет на воду, но изготовить надо все заранее.
Площадка, пристроенная к стапелю, должна быть удлинена и доведена до обрыва в море. Закончены полозья спускового устройства, как для саней небывалых размеров. С кормы и с носа шхуну чуть приподымут двойными рычагами подъемников и подведут тогда полозья под борта.
Каждое утро Алексей гордился удалой матросской маршировкой своей роты. Теперь вся команда занята, дела еще много, надо все закончить и потом привести в порядок саму площадку.
Сибирцев получил приказ: в Симода! За пушками!
Достал английский журнал. Помещен фотографический снимок «Долина смерти под Балаклавой». Ущелье между нескольких оголенных склонов. Лес, видимо, был, но уничтожен бомбардировками бесследно. В долине и по склонам – сплошная россыпь русских ядер, как крупная галька, покрыла всю почву. Видно, противнику нелегко дается сидение в Балаклаве!