Ему дали всего лишь одно золотое бу. Японец мгновенно спрятал монету в карман американского костюма. Бедному рыбаку и не снилось такое богатство. Такие монеты, когда он жил в Японии, наверно, приходилось видеть редко. А здесь вдруг сразу взял и решился, ответил согласием. Это, конечно, большая победа Японии. Так японец с «Пилигрима» был первым американцем, купленным японской тайной полицией.

«...Но какой они все-таки нахальный народ! – думал Кавадзи, выслушивая переводы объяснений Рида. – Пора бы уж, кажется, все самому понять!»

Недаром, как сказал Тамея-сама, очень устают наши агенты, которым поручается слежка за американцами. Иногда эти янки с «Кароляйн» бьют по лицам следящих за ними.

– Прошу разрешить разгрузиться шхуне «Пилигрим», – сказал Рид.

– Мы не даем права открыть грогхауз в городе. Это у нас запрещено. Ввоз виски по трактату не разрешается.

– Они ждут военный флот, – сказал переводчик.

– Из-за виски флот не объявит войну, – ответил Исава-чин.

Рид еще что-то хотел сказать, но тут Эйноске перебил его.

– Где же ваши верительные грамоты президента и секретаря государства? – опять спросил он, совершенно как западный человек.

– Пока еще нет. Я иду в Хакодате и там буду консулом.

– Консулом или торговать?

– В Америке это одно и то же. Каждый торговец может быть консулом.

«И наоборот!» – подумал Кавадзи. Путятин в таком случае сказал бы: «Америка остается Америкой». Говорят, что в Америке смолоду учат красноречию, как у нас сабельному бою. Главные у них не земледельцы и не воины, а торговцы, адвокаты, ходатаи по делам.

– Шхуна по контракту идет отвозить русских, – сказал Рид.

– На Камчатку или в Хакодате? – спросил губернатор Исава.

– Сначала зайдем в Хакодате. Пока товары оставляем здесь на складе.

– По какому праву? Кто разрешил?

– Президент подтвердит мои права. Не могу уклониться.

Губернаторы поблагодарили. Мариама Эйноске пояснил, что они согласия еще не дают, такой просьбы к ним ни от кого не поступало.

Ясно – Рид врет. Очень смело изворачивается. Что же будет, когда они все хлынут к нам! И при этом жалуются на нашу тайную полицию. Может быть, сюда идут те, кому нет места в Америке, как сказал Шиллинг? Иное дело русские. Оттуда все идут с именем императора, на смерть отправляют из своей страны на войну самых лучших, как говорят американцы, а самых плохих оставляют у себя.

– Мы все же просим разъяснить, – заговорил Накамура, – почему прибыли без бумаг?

Американец ответил, что в Америке мало значения придают бумагам и бюрократии. Важна суть дела. Торговцы – проводники культуры и цивилизации.

– Для Японии мое назначение консулом удобно и выгодно. Буду исполнять обязанности консула пока без бумаг, а утверждение придет после. К этому времени японцы ознакомятся и также узнают и увидят, как ведутся дела.

Рид и сегодня с похмелья, ужасная мерзость во рту и голова трещит. Японцы так и говорят – вся Америка с похмелья, как погибает. Рид пожалел, что не зашел вчера к Посьету и не посоветовался. Точнее – хотел зайти, но сказали, что капитана нет.

Кавадзи свернул бумагу и спрятал в рукав. Он понимал, что теперь ему придется брать кнут в свои руки.

– Пожалуйста, просим исполнить наше приказание, нужно разрешение из Эдо, чтобы ехать на Камчатку, – сказал Исава. – Благодарим мистера Рида. Пожелаем счастливого возвращения на корабль.

– Передайте капитану, – добавил Накамура, – пусть немедленно погрузит все товары на шхуну. Сразу же возьмет на борт женщин и детей.

– Скажите так, – пояснил Эйноске, – четырех женщин, четырех детей и собак ни в коем случае вам не разрешается оставлять на берегу.

– Но товары не мои, а мистера Доти и мистера Дотери. Шхуна не моя, а мистера Варда. Говорите с ними.

А мистер Вард вчера и разговаривать не пожелал с Мариама. «Объяснитесь с консулом», – заявил он, кивая на Рида, и вышел из комнаты.

Ни он, ни Доти, ни Дотери не пришли сегодня по требованию губернаторов. Один лишь Пибоди, с выкаченным, висящим на веке глазом, немой как рыба, простоял всю беседу подле консула.

– Придется опять идти к Путятину? – спросил Накамура, отпустив американцев.

– Нельзя унизиться, – ответил Кавадзи.

Послы «надели сандалии» и в сопровождении губернаторов, чиновников и воинов разошлись по своим квартирам.

– Какие женщины приехали, Кавадзи-сама! – воскликнул Посьет, войдя в храм к Саэмону. – Прелесть! Едемте знакомиться!

– Что? – Кавадзи растерялся. – Но... но...

Мысль, конечно, недурна. Посьет знал слабости своего высокого друга.

Константин Николаевич тут же высыпал как из мешка поздравления с прибытием, пожелания здоровья от адмирала и себя, выказал все знаки глубочайшего уважения.