Взгляд её приобрел некоторую осмысленность.

— Терновый коктейль.

— «Розовую даму» для дамы, — сказал Карни бармену.

— Спасибо.

— Это был твой приятель?

— Можно и так сказать.

— Он грубо с тобой обращался.

— Он мужик. Все мужики — ублюдки. Или простофили.

— Ублюдки или простофили. Экий дуализм. — Он поднес ей зажигалку.

— Спасибо.

— Ты знаешь Клера Твила?

— Да, и близко.

— А ты коварная…

— У него много друзей. И девушек много. Ты знаешь, что у него сейчас новая?

— Неужели?

— Да. — Она глотнула коктейля, который ей только что подали. — Её зовут Хелен. Хелен Дарданиан.

— И что, меня это как-то касается?

— Извини, — улыбнулась она. — Мне бы не хотелось навредить тебе. Ты хороший.

— Значит, я — простофиля?

— Ты не простофиля. С моим приятелем ты быстро справился.

— Значит, ублюдок.

— И очень милый, — хихикнула она.

— Ну, это обнадеживает. Тебя подвезти до дома?

— Да, спасибо.

— Куда?

— В Твилери.

Карни поднял стакан с чистым виски, который поставил перед ним бармен.

— Туда-то мне и надо. — Он сделал большой глоток. Алкоголь ухнул по пищеводу вниз, как котировки на бирже в Черный понедельник.

В эту ночь тут собралась целая толпа. В «Гласе вопиющего», в общем-то, всегда бывало много народу — искатели приключений, рифмоплеты, цыгане, бездельники, наемные рыцари. Попадались и случайные хулиганы, порой забредали респектабельные бюргеры, искавшие не слишком респектабельных развлечений. В «Гласе» всегда витал дух товарищеского веселья, а уж о шутках и розыгрышах, вызывавших бурю смеха, и говорить нечего. Тут всегда звучали импровизированные сонеты и острые эпиграммы за кружку эля любой тощий бумагомарака готов был выдать что угодно.

Почти никто не обратил внимания, как в дверях появился молодой человек со светлой бородкой. Он остановился, понюхал воздух — пахло застарелым табачным дымом, жареной рыбой и пролитым пивом — и явно пожалел, что заглянул сюда. Однако вошел в таверну и закрыл за собой дверь. Он был одет, как подобает юному джентльмену — кружевной воротник и манжеты, короткий камзол, брюки, сапоги с отворотами и подходящая к костюму шляпа. Но костюм сидел на вошедшем как-то не так. Может, дело было в его узких плечах и тонкой фигуре или в странно широких бедрах. Так что он все же был удостоен нескольких скептических взглядов и презрительных фырканий.

Основное внимание собравшихся было направлено на двоих мужчин, сидящих за центральным столом. Один из них был огромного роста, почти в двадцать пять ладоней высотой с целым облаком белоснежных волос на голове. Другой — помоложе, черноволосый.

Толпа почитателей ловила каждое слово то го, что помоложе, а он разливался соловьем услаждая слушателей байками о своей отчаянной храбрости. Похоже, он описывал события сегодняшней ночи.

— Расскажи ещё раз, Юджин!

Юджин пренебрежительно махнул рукой.

— Сколько можно!

— Ну, пожалуйста! Сколько, говоришь, полегло людей легата?

— Двадцать восемь… или девять. — Он скромно пожал плечами. — Может, тридцать.

— А вас было двое!

— Только представьте!

— Ерунда. — Юджин отхлебнул из кружки.

— Он говорит «ерунда»! Ничего подобного не было с тех пор, как Шем побил ашкелонян бедренной костью барашка!

Вошедший молодой человек отыскал себе свободный столик поближе к задней стене зала. Бармен наконец его заметил и неохотно подошел.

— Подогретого сидра с гвоздикой и корицей, если у вас есть такое, — сказал молодой человек.

Бармен выпятил губу:

— А спиртное?

— Ну, плесните туда чего-нибудь.

— А что-нибудь поесть?

— Ничего, спасибо. М-м, скажите, а кто эти два э-э… джентльмена, вокруг которых толпа?

— Нарушители спокойствия, вот кто они, — отвечал бармен. — Головорезы Рагенау скоро до них доберутся. Надеюсь, что это случится где-нибудь в подворотне, а не здесь, — неохота прибирать за ними. Сидр, значит. Все?

— Да, спасибо.

Бармен ушел. Молодой человек огляделся. Ему не очень понравилось, что некоторые посетители, кажется, проявляли к нему интерес.

— Это не только героический поступок, — говорил один из собравшихся вокруг парочки вояк, — заметьте, как он был совершен! Пока Юджин сочинял балладу!

— Ерунда, — отвечал черноволосый. — Просто надо чем-то занять голову, чтобы не было страшно. Так, фокусы.

— Ха, страшно! Вряд ли это похоже на бормотание напуганного рифмоплета. Скорее чеканные строки воина-поэта.