Вдобавок он был красив, этот Рейли: высокий, длинноногий, с яркими темными глазами на узком лице с правильными чертами.

Да, «авантюрист» стал опасным соперником человеку, который, конечно, хотел наслаждаться свободой от королевы, но ни в коем случае не желал утрачивать своего влияния на нее. И тогда Лейстер, знающий, сколь чувствительна королева к мужской красоте, решил перестать осторожничать и пойти, что называется, на абордаж. Ведь его пятнадцатилетний пасынок, Роберт Эссекс, закончивший обучение в колледже, обещал стать одним из красивейших мужчин своего времени. Он был смугл – совсем как леди Летиция, с такими же каштановыми волосами и с большими темными глазами. Юноша был одет в роскошные вещи, хотя и не слишком модные. Он за модой вообще-то не слишком-то следил – хотя бы потому, что выглядел потрясающе в любой одежде. Все на нем смотрелось изумительно элегантно, он мог бы стать законодателем мод, если бы захотел. Однако юный Эссекс не скрывал своего презрения к «щеголям», даже несмотря на то, что одним из них был его отчим. Впрочем, он презирал Лейстера и за то, что леди Летиция была до сих пор не принята при дворе. И совершенно не желал становиться придворным. О королеве Елизавете у него сохранились самые неприятные воспоминания.

Летиция подумала, что сыну нелегко придется в жизни: слишком уж он горяч и безрассуден. Но Лейстер был выдающимся дипломатом – умным, тонким, осторожным – и смог убедить юношу отправиться с ним в Лондон.

Оставалось еще и королеву убедить принять Эссекса если не благосклонно, то хотя бы вежливо. Впрочем, Лейстер не сомневался в силе своего влияния. Он был воплощенным очарованием, когда проговорил:

– Мадам, я просил бы оказать мне милость и позволить представить моего приемного сына графа Эссекса.

Королева казалась ошеломленной и хотела что-то сказать, но не успела: вошел Эссекс, высокий, высокомерный… Ему нравились женщины, и королева для него прежде всего была женщиной. А Елизавета сразу чувствовала мужчин! Если к ней приходили только как к королеве, она держалась как манекен. Но стоило заговорить с ней как с женщиной… О, между нею и графом Эссексом словно искра промелькнула! И это почувствовали все собравшиеся.

Особенно удивил придворных один момент. Королева не спешила протягивать руку молодому человеку, разглядывала его в упор, а потом наклонилась так, словно хотела подставить ему щеку для поцелуя! Но вдруг, будто спохватившись, протянула руку со словами:

– Осторожней!

Глаза ее в ту минуту смеялись. А Эссекс засмеялся вслух. Придворные были скандализованы – никто ничего не понял! Однако королева тоже расхохоталась – женственным, обольстительным смехом, и все наблюдавшие за сценой поняли, что дела Эссекса в полном порядке.

«Да, – подумали придворные, – чем старше становится королева, тем более она предпочитает молодых. Вернее, тем более молодых она предпочитает!»

А королева и Эссекс просто вспомнили свою первую встречу. Ну вот, у них уже было общее прошлое!

Теперь им принадлежало настоящее…

Елизавета необычайно привязалась к Роберту Эссексу. Конечно, ее привязанность можно оправдать тем, что он годился ей по возрасту в сыновья, однако в отношении Елизаветы к своим фаворитам никогда не было и намека на родственные чувства. Отнюдь не было! Тем паче, если мужчина такой красавец, как Эссекс, с этими его каштановыми глазами, темными глазами, с этой его порывистой искренностью, которая была такой непривычной в придворном притворном мире. И даже если не всегда такая искренность нравилась королеве, то умиляла и трогала ее. Роберт – второй Роберт! – совершенно завладел сердцем Елизаветы.

А ему казалось, что мир создан для него. И любовь королевы – тоже для него. Он ревновал к тридцатипятилетнему капитану королевской охраны Уолтеру Рейли, однако верил, что Елизавета никого так не любила, как любит его. Ну а он… Он мог говорить только о королеве – даже с матерью, которую считал несправедливо ею обиженной. Летиция помнила, как раньше негодованием горели его глаза, а теперь они сияли от восхищения.

– Она удивительная женщина! – твердил он пылко. – Она ни с кем не сравнима! Конечно, она немолода, даже старше тебя, я прекрасно знаю, но рядом с ней я не думаю о ее возрасте, я о нем забываю!

– Тем более что она хорошо умеет свой возраст скрывать с помощью париков, румян и пудры, – с невинным видом поддакивала леди Летиция. Однако невинный вид сохранять ей становилось все труднее и труднее. Мало того, что она всю жизнь ревновала к королеве своего мужа. Теперь так же сильно, если не больше, несчастная мать ревновала к ней сына! – У королевы сейчас двенадцать париков, причем все того же цвета, какими были ее собственные волосы в ту пору, когда она была совсем юной девушкой.

– Да ну, я ничего не понимаю в женских штучках… – отмахивался Эссекс. – Знаю только, что рядом с ней чувствуешь себя, словно рядом с богиней!

Летиция едва не лишалась сознания от таких слов. По-прежнему Лейстер был для королевы словно супруг, но теперь у нее был как бы молодой любовник – Эссекс. Она отняла у Лейстера пост стремянного, но пожаловала его званием лорда стюарда королевского дома. А стремянным королевы стал теперь Эссекс Лейстер.

И еще теперь Елизавета носила в основном белый цвет, который шел ей, как никогда раньше, делая гораздо моложе. С нежным румянцем на белом лице, стройная (Елизавета берегла фигуру и была очень умеренной в еде), изящная, с летящей походкой – она и в самом деле чудилась издалека юной девушкой, когда легко шла рядом с Эссексом, доверчиво обращая к нему лицо и смеясь тому же, чему смеялся он.