Несмотря на столь страшное зрелище Сингкапо верил в возрождение родной земли. Сколько юных патриотов воспитал и подготовил Сингкапо! С некоторыми из них он познакомил меня.

На окраине Вьентьяна нас ожидали лаосские журналисты, писатели.

Сайкхонг, молодой поэт и журналист, в ту лунную вьентьянскую ночь читал свои стихи. На веранде дома, срубленного из железного дерева и тика [41] , вдоль стен, сложив по национальному обычаю крест-накрест ноги, сидело примерно полтора десятка слушателей.

«Мать». Так назвал Сайкхонг цикл своих стихотворений. В самое дорогое для человека слово «мать» поэт вложил понятие «Родина», думая о своем древнем Лаосе, который в течение многих веков был пленником феодализма и колониализма, измучен и истощен. Но вот звезда Пакау – Свободы, Радости, Счастья – поднялась и засверкала над Лаосом. Мать-Отчизна восстала, обрела огромные силы и призвала своих сыновей к борьбе. Буря неудержима. Воля сыновей и дочерей Лаоса непреклонна. Мать-Родина сбросила оковы. Ее дети стали свободными.

Стихи говорили о тех, кого больше нет в живых, и о тех, кому предстоит трудиться вдвойне – за каждого погибшего брата, сестру…

Рядом со мной – писатель и журналист Чан Тхи Пхунсаван, исполнявший обязанности главного редактора газеты «Сиенг пасасон» («Голос народа» – орган ЦК Народно-революционной партии), он же директор лаосского агентства «Нео Лао Хаксат». Он протянул мне свою новую книгу. Она – о войне, о победе революции на лаосской земле.

Я знал, как работал этот человек с жесткими упрямыми волосами, спадающими на высокий лоб. Я знал глаза Чан Тхи. Умные, спокойные, добрые, они будто разливали какую-то типично лаосскую нежность из-под стекол очков. Чан Тхи пришел в революцию в 1960-м, был советником Суфанувонга, правой рукой Сисаны Сисана. После победы революции его можно было застать в редакции газеты ранним утром, когда над Вьентьяном едва поднималось солнце. Завершал он трудовой день, когда в столице наступала глубокая ночь. Наутро читатели находили в «Сиенг пасасон» его передовые статьи, очерки, рассказы.

– Книги? – улыбнулся Чан Тхи. – Я называю их, как и советский писатель Константин Паустовский, «зарубками на сердце». Пока таких «зарубок» накопилось немного: шла война, революция. Для работы над книгами и сейчас остаются лишь короткие часы, когда легко дышит под накомарником самый младший, третий, сын Унпхом, что в переводе с лаосского «мой сын Счастья».

«Сыновья Меконга». Под таким названием выпустил книгу Чан Тхи еще в военные годы. Это его главная «зарубка на сердце». Я бережно храню объемистый том с рассказами примерно 30 молодых лаосцев. Том отпечатан на ротаторе в партизанских гротах Самныа – в первой типографии освобожденной зоны. Теперь некоторые из авторов сидели рядом с нами. Они несли журналистскую вахту, работали в газетах, проезжали многие тысячи километров по дорогам страны, чтобы рассказать читателям в статьях и корреспонденциях о сегодняшнем дне молодой республики.

(Я оставался верным Чан Тхи и тогда, когда на него донесли, обвинили его в шпионаже в пользу Австралии. Это была точно подстроенная дезинформация, но опровергнуть ее Чан Тхи не смог. Несколько лет тюрьмы… Сейчас он оправдан, избран Ген-секретарем союза писателей. Я встречался с Сисаной, с Суфанувонгом. Но что мог сделать иностранец? Я верил в невиновность Чан Тхи. Все-таки двадцать лет дружбы за спиной. Теперь несправедливый приговор отменен. Чан Тхи реабилитирован, но какие длинные руки у клеветы и как трудно доказывать правду. Чан Тхи пережил в Лаосе наш 1937 год. И никто не мог ему тогда помочь. Все как у нас…)

А затем по лаосскому обычаю было «баси» – обряд, совершаемый по самым разным случаям – будь то в честь победы над врагом либо после собранного урожая. Если в деревне свадьба или рождение ребенка в семье, тоже устраиваются «баси».

Для лаосца «баси» – это прежде всего верность. Верность супругов, верность старцам, отдавшим свою мудрость молодым верность традициям. Теперь «баси» – это и праздник победы.

Перед каждым из нас в небольших блюдечках – цветы чампы.

…Мы сидели с повязанными на кистях рук хлопчатобумажными ниточками – обязательными ритуальными спутницами «баси» – и вспоминали военные годы и, конечно, «баси» в горных районах Самныа. И мы знали, что в ту же декабрьскую ночь праздник отмечался и там, на горных перевалах, в селениях провинции Самныа, где выковывалась в течение многих лет военная и политическая победа.

– Сейчас во Вьентьяне ртутный столбик термометра «застыл» на отметке +30°, а там, в горном Лаосе, – едва 3–5° тепла, – улыбнулся Чан Тхи. – Особенно холодно тем, кто был в лагерях.

Действительно, сурова природа горного Северного Лаоса. В течение многих веков нелегкой была там жизнь людей, но они всегда мечтали о прекрасном и давали поэтичные имена детям горам, рекам, долинам, селениям. Сопхао – стремительный бег реки Копья. Небольшая речушка, словно магическое всесильное копье, пронзившее горы, бурно несла свои воды по земле общины Сопхао уезда Сиенгкхо, провинции Самныа (Хуапхан).

Мы побывали здесь с Чан Тхи впервые в 1967-м и с тех пор возвращались сюда не раз. Тогда деревню бомбили. И от нее остались лишь обугленные сваи. Словно кроваво-красные раны – в цвет местной земли, – зияли воронки. Люди ушли в горы, наскоро оборудовали тростниковые хижины в гротах и прожили в них долгие годы. Рождались дети, умирали тяжелобольные и старики. Жизнь не прекращалась.

Лаосцы повторяют поговорку:

«Друг – будь ему верен до конца, враг – сражайся с ним до последнего дыхания». И эта мудрость древних передавалась молодым…