Шрифт:
«Ранний радикулит!» – с пафосом провозгласила бы еще вчера свекровь, которая Татьяну терпеть не могла. Сегодня она промолчала.
«Это нервы», – усмехнулся бы свекор, который относился к невестке весьма насмешливо. Но сейчас он только вздохнул.
«Это сердце», – пробормотал бы муж, который ее обожал. Сегодня он тихо сказал:
– Танечка, успокойся, моя хорошая, Россией они подавятся. Для Гитлера губительная ошибка, что он полез в Россию.
– Подавится и сломает зубы! – с кровожадным выражением поддакнула Рита.
Татьяна окинула взглядом сидевших за столом. Свекровь – наполовину полька, наполовину русская – уехала из России почти сорок лет назад, ее муж, француз, был там только в начале века, да и то проездом, Алекс не ездил в Россию никогда, Рита родилась в Париже. Она сама… Ей было восемнадцать, когда они с матерью перешли китайскую границу и оказались в Харбине, покинув Россию навсегда. Их всех свел вместе случай, трагический случай. Сегодня, несмотря на всякие «цап-царапки», как это называла Рита, они вдруг впервые почувствовали себя одной семьей.
– Россия… – пробормотала Эвелина задумчиво. – Не могу сказать, чтобы я задыхалась от приливов патриотизма, но Гитлера своими бы руками придушила.
Татьяна слабо улыбнулась на слова свекрови и подошла к телефонному аппарату, стоявшему на высокой антикварной тумбе у окна.
Еще поднося трубку к уху, услышала всхлипывания. Ирина Коренева, ее подруга, рыдала в голос.
– Ира, Ирина! Что-то случилось?
– Таня, они только что увели Николая!
Николай был мужем Ирины, инженером с «Рено». Его увели… Кто, куда?
– Ирина, что ты говоришь? Я не понимаю.
– Его арестовали! Они берут всех русских! Всех, слышишь? Петра Андреевича Бобринского уже забрали, Масленникова, князя Красинского, генерала Николая Семеновича Голеевского… И адвоката Филоненко, и отца Константина Замбрежицкого, настоятеля церкви в Клиши, и еще…
– Что это значит? – испуганно спросила Татьяна. – Подожди, Ириночка, не плачь, произошло какое-то ужасное недоразумение!
– Таня, – сквозь слезы выкрикнула Ирина, – я не знаю номера Угрюмовых, позвони им! Ниночке надо позвонить, слышишь? Скажи…
Разговор прервался. То ли Ирина трубку бросила, то ли разъединили на линии. Теперь такое случалось часто.
Татьяна положила трубку, и тут же раздался звонок.
Бросилась к телефону снова:
– Алло, Ириночка, я слушаю!
Но в трубке продолжались гудки. Ах, да ведь это в дверь звонят!
Процокали каблучки горничной в прихожей. Щелкнул замок:
– Вы к кому, господа? Ах, Боже! Медам, мсье! Здесь солдаты!
Голос ее испуганно прервался. Тяжело топая, в столовую вошли два громадных фельджандарма с «кольтами» в руках, оба в чине ефрейтора. Повернулись к Алексу:
– Sie sind Russe?
– Nicht, – чуть приподняв брови, машинально ответил тот. Но вдруг, словно спохватившись, сказал с вызывающим видом: – Ja!
– Also, sie sind verhaftet. [5]
– Что-о? – тихо сказала Рита. – Арестован? За что?
– Арестован? – вскричала Эвелина, вскакивая так резко, что упал тяжелый резной стул.
– Погодите, господа, – рассудительно произнес Эжен. – Надо разобраться. Мой сын – русский только на четверть. У него французская фамилия, он гражданин Франции.
5
– Вы русский? – Нет. Да! – Вы арестованы (нем.).
Видимо, один из жандармов ничего не понимал, поэтому смотрел на возмущенного Эжена Ле Буа равнодушным оловянным взглядом. В глазах у другого мелькнула насмешка:
– Wo ist hier, auf ihre weise, Frankreich? – И тут же завел нетерпеливо: – Also schnell, los, los! Sie gehen it! [6]
Все взрослые стояли, словно онемев. Только Рита, от волнения с трудом подбирая немецкие слова, попросила дать хоть несколько минут, чтобы собрать немного вещей.
– Gut, – снисходительно сказал ефрейтор, поигрывая глазами ради хорошенькой девушки, – aber schnell, bitte. [7]
6
Где здесь, по-вашему, Франция?.. Все, быстро, быстро! Вас будут сопровождать! (нем.)
7
Хорошо, только поскорей, пожалуйста (нем.).
Татьяна и Алекс вышли в спальню. Саквояж, с которым Алекс собирался завтра в поездку в Марсель по делам фирмы, стоял наготове: он всегда загодя собирал вещи.
– Ну вот, – ухмыльнулся Алекс, кивнув на саквояж, – а ты называла меня суетливым сусликом, который торопится набить свои защечные мешочки. Как хорошо, что я оказался таким предусмотрительным сусликом и набил их заранее!
Татьяна громко всхлипнула:
– Это ошибка, ошибка!
– Что? – спросил Алекс с затаенной улыбкой в глазах и голосе. – Что именно – то, что ты назвала меня суетливым сусликом, или арест?