Шрифт:
Боевой и численный состав войск 8-й гв. армии по состоянию на 10 апреля 1945 г.
В целом состояние соединений 8-й гв. армии было достаточно характерным для войск, находившихся в подчинении Г.К. Жукова перед Берлинской операцией. Боевой и численный состав других армий 1-го Белорусского фронта см. в приложении.
Нехватку пехоты наступающих на Берлин армий можно было компенсировать танковым ударом. На 15 апреля 1945 г. танковые части 8-й гв. армии насчитывали: 7-я отдельная тяжелая танковая бригада – 64 ИС-2, 34-й гв. тяжелый танковый полк – 18 ИС-2, 259-й танковый полк – 10 Т-34, 65-й танковый полк – 17 Т-34, 1087-й самоходный артполк – 18 СУ-76, 694-й самоходный артполк – 10 СУ-76, 1061-й самоходный артполк – 14 СУ-76, 371-й гв. самоходный артполк – 10 СУ-76, 394-й гв. тяжелый самоходный артполк – 14 ИСУ-152. Таким образом, слабосильные дивизии армии Чуйкова обладали внушительным танковым тараном из 82 тяжелых танков ИС-2.
Правым соседом 8-й гвардейской армии была 5-я ударная армия Н.Э. Берзарина. Ей в указанной частной директиве была поставлена задача:
«Прорвать оборону противника на участке: отм. 9,3 (2 км сев. Цехин), Гольцов и, развивая удар в общем направлении Цехин, Ной-Харденберг, Грунов, Везенталь, Блюмберг, Бланкенбург, Тегель, овладеть рубежами:
а) В первый день операции – искл. Альт-Фридлянд, Ной-Харденберг, искл. Альт-Розенталь;
б) Во второй день операции – искл. Претцель, Рульсдорф;
в) В третий день операции – искл. Люме, Куммензее, Альт-Ландсберг.
В дальнейшем овладеть северо-восточной и северной частью г. Берлина и на шестой день операции выйти на восточный берег оз. Хавельзее» [150] .
Если наложить эту задачу на карту, то получается наступление в западном направлении темпом 14–15 км в сутки с захватом северной части Берлина.
Для непосредственной поддержки пехоты Н.Э. Берзарину достались две гвардейских тяжелых танковых бригады – 11-я и 67-я. Кроме того, в составе 5-й ударной армии был 220-я отдельная танковая бригада (26 Т-34) и 92-й инженерно-танковый полк (15 Т-34 тральщиков). Всего в составе танковых частей армии насчитывалось 353 бронеединицы (128 ИС-2, 41 Т-34, 3 Т-70, 134 СУ-76, 26 ИСУ-122 и 21 ИСУ-152) [151] . Большое количество СУ-76 объясняется наличием самоходно-артиллерийских дивизионов в каждой из девяти дивизий 5-й ударной армии. В осадах было сосредоточено 94 СУ-76, от 7 до 13 в каждой дивизии.
Как мы видим, по числу тяжелых танков ИС-2 две общевойсковые армии вдвое крыли обе танковые армии главной ударной группировки. В рамках решения проблемы небольшого боекомплекта советского тяжелого танка в 7-й гв. тяжелой танковой бригаде боекомплект каждой машины был доведен до 42 выстрелов вместо 28 штатных. Мощные 122-мм орудия ИСов должны были разрушать опорные пункты противника и гарантированно поражать любые танки противника в засадах и в случае контратак. В связи с этим обращаю внимание, что самоходных артиллерийских полков на специализированных истребителях танков типа СУ-85 и СУ-100 в составе 8-й гвардейской и 5-й ударной армий не было. Две сотни ИС-2 с лихвой компенсировали отсутствие САУ истребителей танков.
Если отягощенные массой артиллерии и тяжелой бронетехники общевойсковые армии были сильны своим ударом, то танковые армии должны были стать легким, но гибким и дальнобойным инструментом ведения операции. Преимуществом танковых объединений являлись большее число средних танков и САУ, а также наличие мотопехоты. Плановое использование двух танковых объединений 1-го Белорусского фронта в битве за Берлин было довольно необычным. По Директиве Ставки ВГК № 11059 их предполагалось «ввести на направлении главного удара после прорыва обороны для развития успеха в обход Берлина с севера и северо-востока». Эта рекомендация отражает скорее беспокойство советского Верховного командования относительно скорейшего установления согласованной в Ялте линии соприкосновения с союзниками по Эльбе.
Перспектива использовать могучие танковые армии для выстраивания их перед союзниками на Эльбе с плакатиками «Ты туда не ходи, ты сюда ходи!» Жукова, конечно же, не устраивала. Увод двух механизированных объединений от Берлина означал долгий и кровавый штурм набитого отступившими в него войсками «фестунга» 4-тысячными дивизиями общевойсковых армий. Поэтому предложенному Ставкой плану Георгий Константинович в своих частных директивах не последовал. Разумеется, никто не собирался бросать танкистов на тесные улицы. Сложности использования танковых соединений в крупном городе были очевидны и поэтому 1-я и 2-я гв. танковые армии должны были лишь подготовить Берлин к штурму общевойсковыми армиями. Обе танковые армии Жуков предполагал вводить в прорыв на рубеже, лежащем примерно на полпути между исходными позициями, и задачей первого дня 5-й ударной и 8-й гвардейской армий.
На второй день после ввода в прорыв 2-я гв. танковая армия должна была:
«Выйти в район: Биркенвердер, Хейлигензе, Розенталь, Шенвальде.
В дальнейшем – одним корпусом захватить переправы через Гогенцоллерн-канал на участке Ораниенбург, Геннигсдорф и овладеть плацдармом на его зап. берегу. Главными силами армии ударом на юг, во взаимодействии с 1-й гв. ТА, овладеть северо-западной частью г. Берлина до линии железной дороги Бернау, Панков, Шарлоттенбург, ст. 1 км вост. Ваннзее» [152] .
Если расшифровать эту задачу, то танковая армия С.И. Богданова должна была обойти Берлин с севера и повернуть на его северо-западную окраину. Тем самым выстраивалась «пробка» между защитниками немецкой столицы и резервами, которые могли подойти им на выручку с северо-запада и запада. Одновременно захватывался перспективный плацдарм на Гогенцоллерн-канале для вооруженной делегации по встрече с союзниками.
Задача 1-й гв. танковой армии была симметричной задаче 2-й гв. танковой армии относительно центра Берлина. На второй день после ввода в прорыв армия М.Е. Катукова должна была:
«Овладеть районом: Марцан, Карлсхорст, Шеневейде, Копеник, Фридрихсхаген, Ноенхаген.
В дальнейшем ударом на юго-запад, во взаимодействии со 2 гв. ТА, овладеть районом: Шарлоттенбург, Вильменсдорф, Целендорф, Лихтенраде, Рудов, приг. Трептов, Нейкельн» [153] .Перечисленные в задачах 1-й гв. танковой армии названия это в основном не районы самого города Берлин, а его пригороды. Районами Берлина среди вышеперечисленного являются Шарлоттенбург, Вильменсдорф, Трептов и Нейкельн. Описанными в директиве № 00539/оп маневром 1-й гв. танковой армии защитники города изолировались от подхода резервов с юга и юго-востока. Ни 1-й, ни 2-й танковым армиям не ставилась задача водрузить красное знамя над Рейхстагом. Их задачей был быстрый прорыв на окраины Берлина и захват пригородов по периметру города. Шесть танковых и механизированных корпусов по плану «обволакивали» немецкую столицу, подобно тому, как паук заматывает жертву в паутину. Тем самым Берлин блокировался и подготавливался к генеральному штурму с запада 8-й гвардейской и 5-й ударной армиями. Через Силезский вокзал к центру города должна была идти пехота армии Чуйкова, а не танки Катукова. По первоначальному плану операции участие танковых армий в уличных боях было минимальным. Они должны были только предотвратить усиление гарнизона.
Справа и слева от «корневых» главной ударной группировки 1-го Белорусского фронта должны были наступать две пары армий-«пристяжных». Слева от «корневых» в роли «пристяжных» выступали 69-я и 33-я армии. Этим двум армиям была поставлена задача единой частной директивой № 00543/оп. 69-я армия должна была стартовать с южной части Кюстринского плацдарма и наступать по маршруту, параллельному направлению движения главной ударной группировки фронта. Тем самым армии на направлении главного удара избавлялись от необходимости растягивать фланги. Директивой № 00543/оп предполагалось участие армии В.Я. Колпакчи в штурме немецкой столицы: «на шестой день операции овладеть юго-восточной и южной частью города Берлин и выйти на юго-восточный берег оз. Хавель» [154] .
33-я армия В.Д. Цветаева должна была стартовать с северного фаса захваченного в феврале 1945 г. плацдарма на Одере. В первую очередь две армии-«пристяжные» должны были реализовать задуманное еще в конце марта объединение плацдармов. Вспомогательными ударами по сходящимся направлениям 33-я и 69-я армии должны были сомкнуть фланги и окружить «фестунг» Франкфурт-на-Одере. Однако главная задача той и другой армии лежала далеко на западе от последнего немецкого плацдарма на восточном берегу Одера. Конечной задачей 33-й армии было, «обеспечивая свой фланг с юга и юго-запада, наступать в общем направлении Кенигс-Вустерхаузен, Михендорф, Бранденбург» [155] . Двигаясь на запад, 33-я армия должна была одновременно оттеснять противостоящего противника на юго-запад, отбрасывая его части в направлении стыка с 1-м Украинским фронтом.
Каждая из левофланговых армий-«пристяжных» получила одну артиллерийскую дивизию прорыва. Также 33-я армия получила 2-й гв. кавалерийский корпус и два укрепрайона. Последние можно было использовать для заслонов против контрударов противника. Кроме того, обе армии получили средства преодоления рек и каналов. Армия В.Я. Колпакчи получила в свое распоряжение 273-й батальон особого назначения (амфибий) из числа старых батальонов ОСНАЗ фронта. Армия В.Д. Цветаева получила 283-й батальон особого назначения (амфибий), один из двух батальонов ОСНАЗ, переданных 1-му Белорусскому фронту незадолго до начала операции. Это было связано с необходимостью для войск этих двух армий действовать в лесисто-озерном районе к юго-востоку от Берлина.
Севернее «корневых» должны были наступать правые «пристяжных» в лице 3-й ударной и 47-й армий. Им Г.К. Жуков поставил задачи частной оперативной директивой № 00542/оп. По первоначальному замыслу операции ни Егоров, ни Кантария, ни капитан Неустроев не должны были оказаться у Рейхстага. Если бы все развивалось по частной оперативной директиве № 00542/оп, их имена никогда не стали бы известны миллионам сограждан. Получившая впоследствии славу покорителя Рейхстага, 150-я стрелковая дивизия Шатилова, как и десятки других соединений на берлинском направлении, прошла бы мимо немецкой столицы, выполняя свою узкую задачу. 3-я ударная армия В.И. Кузнецова должна была наступать параллельно главной ударной группировке фронта, не входя в Берлин. Если конечной целью «корневых» было озеро Хавельзее, то 3-я ударная армия должна была обойти его с севера и «заглянуть» за него. Конечной задачей армии было «на восьмой день операции овладеть районом: Геннигсдорф, Бризеланг, Фарлянд, Кладов, Гатов, Шпандау» [156] . Армия В.И. Кузнецова, единственная из общевойсковых армий 1-го Белорусского фронта, получила на усиление подвижное соединение – 9-й танковый корпус. Справа от 3-й ударной армии должна была наступать 47-я армия. Ее конечной целью был выход на р. Эльба. Плановый темп наступления 3-й ударной и 47-й армий составлял примерно 15 км в сутки.
Двум армиям на правом фланге 1-го Белорусского фронта задачи ставились раздельно. Связано это было скорее с языковым барьером – одной из них была 1-я армия Войска Польского. Частной оперативной директивой № 00541/оп польским войскам предписывалось форсировать р. Одер и уже в первый день наступления выйти к Альте Одер и захватить плацдарм на его западном берегу. На второй день операции 1-я польская армия должна была форсировать Альте Одер и далее наступать на запад. Для форсирования двух водных преград армия получала 274-й батальон особого назначения (амфибий). На одиннадцатый день операции польские части должны были выйти на р. Эльба.
Правым соседом 1-й польской армии была 61-я армия П.А. Белова. Она занимала позиции на правом фланге 1-го Белорусского фронта и примыкала к 49-й армии 2-го Белорусского фронта. По частной директиве № 00540/оп 61-я армия должна была форсировать Одер и уже к исходу дня 16 апреля овладеть обширным плацдармом на его западном берегу. Что интересно, именно в частной директиве 61-й армии мелькает в явном виде дата начала наступления – 16 апреля. Во всех остальных директивах написано только: «Время начала наступления согласно моих личных указаний». Армии П.А. Белова передавался 286-й батальон особого назначения (амфибий), прибывший незадолго до начала операции. На 15 апреля 286-й батальон ОСНАЗ насчитывал в строю 99 амфибий «Форд». Бронетехника 61-й армии была представлена тремя полками СУ-76: 1899 (11 СУ-76 в строю на 15 апреля), 312 (21 СУ-76) и 1811-м (20 СУ-76).
После форсирования Одера 61-я армия должна была наступать на запад, «обеспечивая свой правый фланг от контрударов противника с севера и северо-запада». Конечной целью наступления был выход на р. Эльба. Расположение армии П.А. Белова на фланге означало как вполне вероятный вариант действий оборону фронтом на север подобно февралю 1945 г.
Ни 61-я армия, ни 1-я польская армия не получали средств усиления класса артиллерийских дивизий. Тем самым они радикально отличались по составу как от «корневых», так и от «пристяжных», составляя делегацию для встречи с союзниками на Эльбе. Видимо, считалось, что на периферии обороны Берлина эти две армии встретят слабое сопротивление противника. 61-й армии также подчинялся 7-й кавалерийский корпус, который можно было применить при слабом противодействии противника. На этом фоне несколько странно выглядит оценка противника, данная в директиве № 00540/оп. Предполагалось, что 61-й армии противостоят в первой линии 1-я дивизия морской пехоты, 11-я моторизованная дивизия СС, 610-я пехотная дивизия особого назначения, 503-й танковый батальон («Тигров»), а в качестве резерва указывалась 10-я моторизованная дивизия СС. В действительности последняя (10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг») к тому моменту уже находилась в подчинении группы армий «Центр» и дислоцировалась в районе Герлица.
Заключительной частью всех частных директив были указания по сохранению готовящейся операции в тайне:
«8. С директивой разрешаю ознакомить начальника штаба, начальника оперативного отдела штаба армии и командующего артиллерией армии.
Остальным исполнителям ставить задачи в пределах выполняемых ими обязанностей.
Командирам полков письменных распоряжений не давать, задачи поставить устно за три дня.
По службе тыла общих директив не давать, ограничиться устными распоряжениями.
9. Всему личному составу войск армии разъяснять, что нашей задачей является упорная оборона на длительное время.
Младшему ком. составу и красноармейцам задачу на наступление объявить за 2 часа до атаки.
10. Время начала наступления согласно моих личных указаний» [157] .
С целью дезориентировать немецкое командование относительно направления главного удара 1-го Белорусского фронта был предпринят ряд отвлекающих маневров. В частности, было организовано ложное сосредоточение в районе южнее Штеттина. Однако убедить противника, что главный удар будет наноситься не с Кюстринского плацдарма, а через Ост и Вест Одер южнее Штеттина, было затруднительно. Выстраивавшаяся Г.К. Жуковым комбинация с образованием Франкфуртского и Кюстринского плацдармов не получила своего развития. Соответственно заставить противника распылить внимание и силы между двумя крупными плацдармами стало невозможно.
Информированность немцев относительно ближайших планов Красной армии хорошо видна по документам ГА «Висла». На совещании в штабе группы армий 7 апреля 1945 г. время начала советского наступления и направление главного удара было определено довольно точно: «Ia (начальник оперативного отдела. – А.И. ) группы армий докладывает о положении группы армий. Следует ожидать наступления на широком фронте силами Второго Белорусского фронта на северном фланге, и, вероятно, [выступления] Третьего Белорусского фронта [1-го Украинского фронта? – А.И. ] на южном фланге. Начало генерального наступления, по всей вероятности, лишь после окончания сосредоточения новых сил примерно через 8 дней (15 апреля?). Главный удар, вероятно, как и прежде против 9-й армии. (Здесь имеется уже плацдарм, кроме того, Первый Белорусский фронт Жукова на тесном пространстве по обеим сторонам от Кюстрина.). На участке 9-й армии вероятны в ближайшее время подготовительные атаки для расширения исходных позиций юго-восточнее Кюстрина» [158] .