Молодежь играла в разные игры на луговине, пользуясь тем, что после сбора урожая выдалась возможность отдохнуть.

– Покуда я, сынки, еще не стар, пришла мне охота вас женить! – гнусил на луговине Славята, прицепив соломенную бороду и изображая старого князя из кощуны – ну, того самого, у которого младший сынок подхватил на болоте берегиню, которая пожелала принять человеческий облик и выйти замуж.

– Батюшка! – Огневец, младший сын Молигневы, и двое его столь же юных приятелей в притворном ужасе падали на колени. – Помилосердствуй! Нас и так-то у тебя трое, а если еще молодые снохи в дому заведутся – покуда ты еще не стар! – так и вовсе от ребятни походу не будет!

– Лавок не напасешься! – кричала Ветлица.

– Молчать! – «Старый князь» топал ногами, одной рукой придерживая бороду. – А ну бегом за невестами! Да помоложе чтоб выбирали, покрасивее!

В своих разговорах о женихах и невестах матери и отцы рода совсем не упоминали Лютаву: она принадлежала Варге, а не Ратиславлю. Уйдя к бойникам, она как бы объявила себя «женой волков», и если бы князь Вершина теперь пожелал выдать ее замуж как свою дочь, то ее пришлось бы сначала принять обратно в род, как каждого из отроков, возвращающегося из «волков» в «люди». Еще когда Лютаве исполнилось двенадцать, княгиня Семилада объявила, что у ее дочери есть жених. Все понимали, что загадочный жених, не приезжавший свататься, имеет отношение к Навному миру, и не особо любопытствовали – у волхвов свои дела. Поэтому о судьбе Лютавы матери рода не задумывались, и тем сильнее им пришлось удивиться, когда о своем желании взять ее в жены объявил хазарский гость Арсаман.

Первой об этом его замысле узнала Замила. И поначалу она не только не одобрила это намерение, но пришла в самое настоящее негодование.

– Не ждала я от тебя такого, брат мой! – воскликнула она. – Неужели ты задумал предать меня? Меня покинул мой сын, я осталась совсем одна! А теперь и ты собираешься перейти на сторону моих врагов!

– Как тебе могла прийти в голову такая низкая мысль? – выразительно удивился Арсаман. – Это я не ждал, что при моем естественном для мужчины желании обрести молодую, красивую и знатную жену, моя сестра подумает о предательстве!

– Но она же – родная сестра оборотня! Сестра нашего главного врага, и она сама – наш враг! Ты прекрасно знаешь об этом! Если бы не она и ее ворожба, то мой сын сейчас был бы с нами! И если ты хочешь на ней жениться, значит, ты предпочел взять сторону оборотня! Значит, ты думаешь, что мой сын никогда не вернется домой! – Замила уже готова была разрыдаться. – Смотри: я ведь могу вспомнить, что мой настоящий брат был вовсе не похож на тебя и что мой род вовсе не происходил из Итиля!

– Во-первых, тогда ты снова станешь безродной хвалисской рабыней, – не смутившись, ответил Арсаман. – А во-вторых, ты напрасно подозреваешь меня в желании отступиться от тебя и твоего сына. Ты просто еще не знаешь всех обстоятельств.

– Каких еще обстоятельств?

– Если ты окажешь мне милость и спокойно выслушаешь, я все тебе расскажу. Хоть она и сестра оборотня, все же он и она – не одно и то же. Я понимаю твои опасения: я и сам видел, как сильно она привязана к своему брату. Конечно, пока он жив, она будет биться за него, как настоящая волчица. Пока он жив, она – наш враг. Но если его не будет, то все очень сильно изменится!

– Как – его не будет?

– Послушай, сестра моя! Разве наша цель не в том, чтобы избавиться от Лютомера? Между твоим сыном – моим племянником – и троном твоего мужа стоит только Лютомер.

Конечно, называть троном ту короткую лавку, покрытую медвежьей шкурой, на которой, по обычаю, восседал в братчине угренский князь, было явным преувеличением, но ведь именно право занимать эту лавку и означало обладание высшей властью над племенем угрян.

– Поэтому рано или поздно, так или иначе, но мы от него избавимся, – продолжал Арсаман. – Разве не на это ты мне намекала? И разве не это тебе обещала та твоя колдунья, о которой ты мне рассказывала?

– Да, но…

– Кстати, где она?

– Я не знаю. – Замила действительно не видела Галицу с того утра, когда руками князя Вершины они послали Лютомеру хазарский пояс с отравленной иглой под пряжкой. Об этом последнем замысле хвалиска из осторожности ничего не рассказывала хазарам. – Но я надеюсь, что она не сидит сложа руки и ищет способ что-то сделать. Ведь помочь возвышению моего сына для нее самой – единственный способ возвыситься.

– Но она понимает, что оборотень – наш первый враг?

– Еще бы нет! – Замила снова вспомнила отравленную иглу. Дети Семилады ни единым словом не дали понять, будто знают о неудавшемся покушении. Но если все-таки знают, то виновных считают своими кровными врагами и не успокоятся, пока не обезвредят их. Все это Галица должна понимать!

– Если же оборотня не будет в живых, а его сестра к тому времени станет моей женой, то подумай сама: кто сделается ей самым близким человеком? Конечно, я, то есть ее муж. И кто из всех наследников Вершины-бека окажется ей ближе всех? Конечно, твой сын, племянник ее мужа! Другие молодые батуры – тоже ее сводные братья, но Хвалис будет ей и сводным братом, и еще племянником. Конечно, тогда она из врага превратится в нашего союзника! А такого сильного союзника надо еще поискать! Она знатного рода, она умна, она сведуща в колдовстве, ее уважает весь народ! Она будет со временем старшей жрицей в вашем святилище! Разве ты не хочешь, чтобы она помогала нам? Именно нам, а не кому-то другому!