– Может, она-то наконец мне сына и родит? – допрашивал он волхва, который молчал, глубоко задумавшись над его словами. – Может, ее-то мне и надо? Что скажешь, брате?

– И что ты думаешь делать? – помолчав, спросил Яровед.

– Как – что? Свататься надо! Время какое на дворе – самое свадебное!

– А что Благослава с Милорадой ей косу повыдергают – не боишься?

– А она сама им ничего не повыдергает? Она же «волчица», сестра бойников, – сам не знаешь, что за девки эти «волчицы»?

– Твоя правда, – согласился Яровед.

– А если сын будет, то ее старшей женой и княгиней назову, тогда Блажанка с Миладкой пискнуть не посмеют! – Бранемер засмеялся.

Он был добродушным человеком и любил обеих жен – правда, старшую скорее уважал, а младшую скорее любил, но это не мешало ему жить в ладу с обеими. Но сын, наследник, будущий витязь, которому суждено прославиться по всему белому свету, значил гораздо больше женской ревности, и та, которая сумеет его родить, самой судьбой будет вознесена над прочими – тем более что дочь Вершины и Семилады и происхождением выше обеих его жен. На ее высоком, священном происхождении основывались его надежды, и Бранемер готов был носить на руках такую жену, даже если она окажется страшной, как пожар в овине, и злющей, как крапива.

– Провид съездил, что мог сделал, теперь хочу тебя, брате, попросить съездить, – продолжал Бранемер, видя, что Яровед не находит никаких возражений против его замысла. – До Чурославля тут недалеко, дел у тебя сейчас особых нет.

– А если…

– А если есть, то засунь их пока за печку – судьба княжьего рода, может, решается, все прочее подождет! – рявкнул Бранемер, хотя Яровед и не собирался ему возражать. – Посмотри на нее, правда ли это все? – уже другим голосом, просительным, продолжал князь. – На лицо, тьфу, красавица она там или медведица косолапая, это мне все равно. Ты, главное, смотри, правда ли благословение богов на ней есть. Этого никто, кроме тебя, не увидит. А если все так, если она годится, то и скажи, что я ее хочу в жены взять. Раз она из Варги, то решает за нее не отец, а она сама и Варга. Пусть скажет, согласна ли. Если да, то я сам приеду. Какой там выкуп Варга попросит, все заплачу, другую волхву из рода им дам.

– А ты с родом поговорил? Что отцы-то сказали? Ведь не одного тебя дело касается.

– Поговорил. Ты там вызнай толком, правда ли Вершина ее в оковский род ладит отдать.

– А если правда?

– Перехватим. Не дело это, чтобы кривичи против кривичей с вятичами роднились.

– Да Вершина породниться с оковцами захочет – другую дочь отдаст, их у него много.

– Знаю. Мне и Немир то же самое говорил. Но Лютава – старшая. И от самой знатной матери. Другую дочь, может, оковцы не возьмут, а если возьмут, то как наши голядок из голодных родов берут – без приданого, в челядинки. От такого родства Вершине ни чести, ни пользы, позор один. А будет его старшая дочь у нас – еще подумает, нужны ли ему вятичи эти. А с Вершиной заодно мы и без вятичей не пропадем. Поможет Перун – еще и у смолян, может, кусочек-другой отхватим.

– Ну, ты удал! – Яровед усмехнулся. – Вон уже куда мыслями залетел.

– А ты не знал! Сейчас надо решать, пока Вершинина дочь здесь поблизости. А то уедет назад к отцу – и все пропало. Поезжай скорее. Ждать моих сил нет!

– Да и некогда ждать-то. – Волхв кивнул. – У нас сейчас что, Льняницы прошли? Скоро снег пойдет, и до солнцеворота всего два месяца остается. Если тебе ее брать, то до Дня Богов успеть надо. Ведь только в том сыне, что в Ночь Богов будет зачат, кто-то из предков возродится. А «пустой» наследник зачем тебе нужен? Голову сломаешь имя выдумывать!

Волхв усмехнулся. Если в наследнике возрождается предок, то имя не выдумывают, а берут имя предка. Только такой может стать настоящим, полноправным наследником.

– Помню, помню, – заверил Бранемер. – Так поезжай скорее. Как поедешь – по воде, или коней тебе приготовить?

Яровед уехал на следующий день, а Бранемер, поговорив с родней, тоже взялся за дело.

– Миром отдадут – оно и хорошо, – рассуждал Дубровец, другой его стрый. – А если не отдадут, что же нам – утереться? Давай, княже, войско собирать потихоньку. Далеко ходить незачем, а вот Неручь займем, да и по Рессе можно пройти. Там везде дары-дани князьям приготовлены. Что же – вятичам их отдавать? Займем Чурославль, дадут нам невесту – назад отдадим. А то можно и себе оставить – что это за князева невеста без приданого? Как мыслишь?

– Дубровец верно говорит! – соглашались прочие мужчины. Замысел прибрать к рукам волок выглядел очень соблазнительно, тем более что непорядки в смоленских землях давали такую возможность.

По волостям на Десне и Болве, что поближе к месту событий, разослали гонцов с приказом выбрать людей в ополчение. Сейчас, когда полевые работы закончились, а урожай собран, сделать это было легче: у мужчин имелось и свободное время, и припасы в дорогу, да и желание «поохотиться» в чужих местах. Посланцы заезжали и в голядские веси, и там их тоже выслушивали с большим вниманием. Голядь, год за годом бедневшая, особенно радовалась походу, надеясь на добычу. Нужно было все: и съестные припасы, и земли, которые можно будет занять под пашни. Славяне и голядь собирались в войско довольно охотно, да и разговоры о том, что князь идет за какой-то особенной невестой, которая должна наконец родить ему сына, подогревали всеобщее воодушевление. Каждый с детства привык слушать по зиме басни о том, как ходят за облака добывать в невесты Солнцеву Дочь, а тут в чем-то похожем предлагали поучаствовать.

Витимеровичи ходили веселые, а Зимодар, младший Велесов волхв, по вечерам брал свои гусли с позолоченными бронзовыми струнами и пел сказ о том, как задумал жениться сам древний князь Витимер: