– Мы ничего! – отвечал на расспросы Эрнольва ярла Слагви. Он старался держаться по-обычному бодро, но на лице его лежала такая явная печать болезненной озабоченности, что он был даже не похож на себя. – То есть как сказать! Я вон ранен, отец ранен, и младшая моя пропала. И Ари пропал. Ну, парень сам сбежал, еще прошлой ночью, а Сэлу увезли.

– Куда увезли?

– На побережье. С добычей отправили. Кому она так приглянулась, чтоб его тролли взяли!

Собравшись все вместе, жители Аскефьорда недолго посовещались и решили переждать еще день-два, а потом двигаться назад к побережью. Было маловероятно, чтобы туалы продолжили поход после такого сокрушительного поражения. Попадаться им на глаза днем по-прежнему признавалось неразумным, и Эрнольв ярл жалел, что не имел возможности как следует поискать их еще прошедшей ночью, пока они оставались бессильны, рассеяны и беспомощны без своего «колдовского облака». Что с ними будет в следующие ночи, никто не знал, но мужчины намеревались еще раз попытать удачу.

– В крайнем случае, хозяйка, ты опять вызовешь бергбуров! – с насмешливым уважением сказал кюне Асвальд ярл.

Кюна Хёрдис горделиво вздернула голову и оперлась о ближайший камень обухом секиры Торлейва Рыжего, с которой так и не пожелала расстаться. Воистину велики были ее заслуги, если Асвальд Сутулый по доброй воле их признал! Но сама-то она и не сомневалась, кому фьялли обязаны столь блестящей победой.

Так вышло, что Бран, которого Ниамор хотел отослать назад, чтобы лишить дальнейшей добычи, оказался самым удачливым человеком во всем войске. Он избежал схватки с ночными чудовищами, не был ни убит, ни ранен, да еще и сохранил всю свою добычу, включая пленницу, которая теперь стала единственной. Ниамор с остатками войска нагнал его на третий день. С ними была и раненая Слайне: она повредила ногу, и воины по очереди несли ее на руках, пока не появились первые деревья и не нашлась возможность сделать ей носилки.

От войска оставалось полторы сотни человек. На месте бывшего ночлега утром нашли сорок шесть трупов: фьялли обобрали мертвецов, но сами тела не тронули. Единственное, что туалы могли сделать для своих погибших, – это сложить их потеснее и насыпать над ними курган из камней. Земли и дерева тут не имелось, да и задерживаться слишком долго не стоило. Каждый взгляд на окрестные горы, такие тихие и неподвижные, бросал в дрожь: в памяти еще слишком живы были огромные черные чудовища с горящими глазами! В них словно воплотилась та самая «ярость ночи», от которой туалы прятались за крепкими стенами.

И туалы отправились назад к морю. Теперь перед Ниамором стояла цель скорее воссоединиться с оставшимися тремя вождями. А вдруг королеву фьяллей со всеми ее сокровищами нашли Лабрайд Неустрашимый и Ройг Сокрушитель! А может быть, она тем временем вернулась в Аскефьорд и ее захватил Арху Победоносная Рука! Такая неудача пахла бы потерей Золотого Вепря, то есть шлема и звания военного вождя, и Ниамор спешил к побережью изо всех сил.

Бран сын Ниамора весьма гордился своей предусмотрительностью, хотя и благоразумно молчал об этом. У всех прочих из добычи осталась только мелочь, рассованная по кошелям, всякие пряжки-колечки, не больше. А у него была пленница, молодая девушка, единственная во всем войске! Она ехала верхом и свысока окидывала туалов пренебрежительным взглядом. Даже оказавшись оторванной от родичей и всех соплеменников, оставшись одна среди врагов, Сэла чувствовала себя неплохо – робость и уныние не были ей свойственны, а слыша столько разговоров о ночном разгроме, она почти не беспокоилась о своем будущем. В первые две ночи, пока Ниамор с остатками дружины не догнал их, она почти не спала, ожидая Эрнольва ярла. Бран берег ее, как величайшее сокровище. На ночь ее связывали, и даже этим она втайне гордилась, понимая, что если бы не веревки, то с первым лучом луны она могла бы встать, взять вон ту секиру и идти крушить беспомощных туалов, как червивые грибы. Бран всегда ложился возле нее и даже обнимал для верности, но при этом соблюдал весьма похвальную сдержанность, чтобы не вызывать зависти и не давать повода к раздорам. И Сэла очень одобряла его благоразумие.

Как единственная пленница, она вызывала любопытство всей дружины. Молодая, стройная, с шелковистыми светлыми волосами и тонким белым личиком, Сэла и сама по себе была завидной добычей. А между тем, как она поняла из разговоров вокруг, туалы невольно преувеличивали ее ценность, подозревая, что она – девушка знатного рода. Этому способствовали ее бесстрашие, невозмутимость и тайное презрение в ее глазах; кроме того, туалы неосознанно стремились к тому, чтобы их единственная добыча оказалась поценнее!

– Наверное, род твой высок и знатен? – спросил у нее как-то и сам Бран.

– Очень может быть, – значительно ответила она. – Род мой стоит так высоко, что никого в Аскефьорде не найдется его выше.

Это была правда: усадьба Дымная Гора располагалась в самом высоком месте фьорда и в ясную погоду все остальные крыши видела внизу под собой.

– Вот как! – Бран даже насторожился. – Может быть, ты сестра самого конунга?

Он, казалось, сам испугался своей мысли и притом обрадовался, точно нашел в грязи золотой самородок. На это Сэла не ответила, только двинула бровью. А мысленно отметила, что, конечно, до безумия похожа на рослого, темноволосого, смуглого и кареглазого Торварда, которого все эти бронзовые лбы прекрасно видели.

– Но тогда почему при тебе было так мало людей? – допрашивал Бран. Сэла замечала, что он уже верит в то, во что хочет верить, и только обстоятельства встречи с этим «чудом» ему кажутся странными.

– Вы видели моих людей! – надменно ответила Сэла, как в детстве, когда они с братом и сестрами играли в древних героев. – Вы видели четырех валькирий из моей дружины. И странно вам было бы сомневаться в их мощи, когда один из вас пал от их рук! Но пусть никто не думает, что я забуду и прощу вам смерть одной из моих воительниц!

И Сэла горделиво вздернула голову, сама восхищаясь, как хорошо у нее получается. Скоро стихами заговорит!

– Но почему вы не укрылись в крепости?

– В чем?

– У нас строят каменные крепости, неприступные твердыни, о стены которых разбиваются вражьи рати, как волны прибоя разбиваются о скалы. Там мы пережидаем ярость ночи, когда сила солнца покидает нас. Почему ваши конунги не строят крепостей, где вы могли бы переждать опасность?

«Хорошая мысль!» – отметила про себя Сэла, а вслух сказала: