Когда я припарковалась перед больницей, еще не было семи утра.

— Извините, мэм, но здесь стоянка запрещена.

Полицейский жестом велел мне отъехать от тротуара. Я опустила стекло своего новенького «гранд-чероки», чтобы объяснить цель визита и сэкономить десять минут, не поехав на многоуровневую парковку в двух кварталах на юг отсюда.

Но не успела я и слова сказать, как кто-то грубым голосом пролаял молодому полицейскому:

— Пусть паркуется, офицер. Если, конечно, вы не хотите, чтобы вас перевели в пеший патруль на Стейтен-Айленд.

Я повернула голову и увидела шефа Макгро, который захлопывал дверцу своей неприметной машины.

— Вставай за моим водителем, Алекс. И прикрепи к лобовому стеклу карточку. Думаю, ты здесь по тому же поводу, что и я.

Черт! Дэнни Макгро был не рад меня видеть, как и я его. Едва на место преступления пребывала тяжелая кавалерия от полиции, они тут же стремились взять все под контроль, а не получать указания от прокурора. Он, наверное, устроит нагоняй Чэпмену за то, что тот позвал меня так рано. Макгро предпочитал, чтобы в прокуратуре о подобных случаях узнавали после того, как он доложит все шефу полиции. Я выудила из сумки заламинированную карточку сотрудника полиции Нью-Йорка, которую мне выдали для машины, и прикрепила ее над рулем, чтобы все видели, что я тут по официальному полицейскому делу. Эти номерные карточки получить было труднее, чем выиграть в лотерею, и большинство моих коллег считали, что это лучшая привилегия, которую они получают за работу.

Я вышла из джипа, наступила в грязную жижу и поспешила за Макгро — хотела вместе с ним пройти кордоны до того места, где меня ждали детективы. «Голыши» — так в полиции называют невооруженных охранников, следящих за порядком в больницах, магазинах, кинотеатрах и на стадионах, — выглядели этим утром бдительнее, чем обычно; и у каждой информационной стойки и у лифтов вместе с ними дежурили полицейские. Все, мимо кого мы проходили, узнавали шефа детективов и официально его приветствовали. Мы быстро прошли по длинному центральному коридору Медицинского центра, преодолев восемь двойных вращающихся дверей, а потом незнакомый детектив провел нас по проходу, мимо таблички "Медицинский колледж «Минуит».

Макгро шел гораздо быстрее обычного, и по взглядам, которые он украдкой бросал на мои двухдюймовые каблуки, я поняла, что он пытается от меня оторваться, выиграть несколько минут и поговорить со своими детективами наедине, до того как я суну свой нос в это дело. Но привычка выкуривать в день по три пачки сигарет проигрывала на фоне моих регулярных занятий балетом, и, когда мы подошли к лифтам медицинского колледжа, Макгро уже выдохся. Я даже хотела посоветовать ему зайти к кардиологу по пути в отделение нейрохирургии. Как и большинство его коллег, он не помнил, что Джинджер Роджерс делала то же самое, что и Фред Астер во всех этих красивых старых фильмах, — только она делала все это в обратном порядке и на таких же каблуках, как у меня.

Когда двери лифта открылись и мы втроем вошли внутрь, я нажала шестой этаж. Я попыталась разговорить молодого детектива и дать его начальнику время прийти в себя, но он стоял с каменным лицом, твердо решив не сообщать мне ничего, пока Макгро рядом. Когда мы приехали, я вздохнула с облегчением — на этаже меня ждали знакомые копы из подразделения "Б", одного из четырех, на которые поделили убойный отдел. Все они собрались в холле. Рукава рубашек закатаны, в блокнотах свежие заметки, написанные всеми по очереди, на столах горы стаканчиков с кофе. Люди словно копили адреналин, который поможет им пережить предстоящие дни и ночи — если только это дело каким-нибудь чудом не раскроют быстро.

На мое прибытие все отреагировали по-разному. Некоторые дружески поздоровались, назвав меня по имени, — это были мои приятели или те, с кем мне доводилось работать раньше. Двое что-то едва слышно пробормотали, вслух сказав: «Добрый день, советник», — этим не было особого дела до моего появления. И еще двое вообще промолчали.

Робот, который привел нас, прошептал что-то Макгро на ухо, и они направились дальше по коридору, при этом шеф жестом велел мне подождать его. Джордж Зотос, детектив, работой которого я восхищалась многие годы, прищелкнул языком и подошел ко мне.

— Чэпмен с трудом сможет сидеть после той порки, что устроит ему Макгро. Шефу меньше всего хочется видеть здесь окружного прокурора — да еще и в юбке — в такой час. Начальник полиции на конференции в Пуэрто-Рико, и его вызвали обратно из-за этого дела. Макгро должен встретить его в аэропорту Кеннеди в полдень и во всех подробностях доложить о расследовании, а еще лучше — назвать имя убийцы. Ты садись, выпей кофе, а я найду тебе Майка. Он введет тебя в курс дела.

И он подсунул мне бурду с тремя кусками сахара, разбавленную молоком. Я поморщилась от сладкого запаха и спросила, нельзя ли тут достать черный кофе. Джордж указал на картонную коробку с шестью закрытыми пластиковыми стаканчиками, я нашла один, на котором было нацарапано "Ч", и открыла. Кофе оказался чуть теплым, но достаточно крепким, чтобы взбодрить меня.

К тому моменту, когда Макгро отпустил Чэпмена, я уже выпила два стаканчика кофе, просмотрела утреннюю бульварную прессу и обсудила со знакомыми детективами вчерашний баскетбольный матч. Мне сказали, что комната, куда ушел шеф, была кабинетом жертвы, где ей нанесли ножевые ранения и бросили, сочтя мертвой. Обнаружили ее лишь несколько часов спустя. Явных подозреваемых нет, простых версий тоже, никаких кровавых следов, ведущих в лабораторию сумасшедшего ученого, одержимого манией убийства. Полицейские готовились к кропотливой и нудной, но любимой работе и ждали отчетов медэкспертов и криминалистов, которые исследуют все ткани и вещества, попавшие в их профессиональные руки.