— Черт. Надо же было ему именно сегодня единственный раз уйти рано!

— Он тебе нужен прямо сейчас? — с любопытством поинтересовался Чарли.

— Я хочу знать, что он имел в виду, когда говорил о какой-то еще нестыковке. Помнишь его замечание? Может быть, это важно. Ладно, займемся делами. Когда будете обыскивать дом, прочешите его досконально. И цианид поищите. Надо выяснить как можно быстрее, где Венджи Льюис его достала. — И тихо добавил: — Или где его достал капитан Льюис.

По сравнению с кабинетом доктора Хайли, кабинет доктора Фухито казался просторнее и ярче. Изящный письменный стол занимал меньше места, чем массивный английский стол доктора Хайли. Легкие стулья с тростниковыми спинками, с обитыми сиденьями и подлокотниками и такой же шезлонг вместо мягких кожаных кресел. На стене вместо фотографий матерей с младенцами висели прекрасные репродукции гравюр укие-э [12] . Для японца доктор Фухито был высоким. Если только, подумала Кэти, он не кажется выше из-за очень прямой осанки. Она оценила его рост примерно в пять футов десять дюймов.

Как и его коллега, доктор Фухито был в дорогой деловой одежде. Костюм в тонкую полоску оживляли светло-голубая рубашка и шелковый галстук мягких синих тонов. Угольно-черные волосы и маленькие, аккуратно подстриженные усы прекрасно сочетались с бледно-золотистой кожей и карими глазами, скорее овальными, чем миндалевидными. И по восточным, и по западным стандартам он был необыкновенно красивым мужчиной.

И, вероятно, очень хорошим психиатром, подумала Кэти, доставая блокнот и давая себе время переварить впечатления.

Ее визит к доктору Фухито в прошлом месяце был коротким и неформальным. Тот с улыбкой объяснил:

— Матка — удивительный орган. Иногда нерегулярные или слишком обильные кровотечения могут указывать на эмоциональные проблемы.

— Сомневаюсь, — ответила Кэти. — У моей матери много лет были такие же кровотечения, и, насколько я понимаю, это может передаваться по наследству.

Он спросил о ее личной жизни.

— Предположим, вам когда-нибудь потребуется гистеректомия. Как бы вы к этому отнеслись?

— Это было бы ужасно, — ответила Кэти. — Я всегда мечтала о семье.

— В таком случае, не собираетесь ли вы выйти замуж? Состоите ли с кем-нибудь в интимных отношениях?

— Нет.

— Почему?

— Потому что сейчас меня больше интересует работа, — резко оборвала она. — Вы очень добры, доктор, но смею вас заверить, что у меня нет особых заскоков. Я очень хочу поскорее избавиться от этой проблемы, но уверяю вас, что она чисто физиологического свойства.

Он вежливо согласился, тут же встав и протянув ей руку.

— Ладно, если вы станете пациенткой доктора Хайли, пожалуйста, помните, что я рядом. И если когда-нибудь захотите с кем-нибудь поговорить, я к вашим услугам.

Несколько раз за последний месяц Кэти подумывала о том, что было бы неплохо поговорить с ним и получить профессиональное и объективное мнение о своем психическом состоянии. Или это желание появилось гораздо позже — например, после вчерашнего ужина с Ричардом?

Отогнав эти мысли, она выпрямилась в кресле и взяла ручку. Рукав задрался, открыв перевязанную руку. К ее облегчению, доктор Фухито не стал задавать вопросов.

— Доктор, как вы знаете, одна из ваших с доктором Хайли пациенток, Венджи Льюис, умерла в понедельник вечером.

Она заметила, что его брови слегка приподнялись. Может, он ожидал, что она с уверенностью скажет, будто Венджи покончила с собой?

— Вы видели Венджи около восьми часов того вечера. Так ведь?

— Да, я видел ее ровно в восемь, — кивнул он.

— Сколько времени она у вас провела?

— Около сорока минут. Позвонила в понедельник после полудня и попросила о встрече. Обычно я по понедельникам работаю до восьми, и у меня нет окон. Я сказал ей об этом и предложил прийти во вторник утром.

— Как она к этому отнеслась?

— Расплакалась. Она была сильно расстроена, и, конечно, я сказал ей, чтобы она пришла, что я приму ее в восемь.

— Почему она была так расстроена, доктор?

Он заговорил медленно, осторожно подбирая слова.

— Она поссорилась с мужем. Была убеждена, что он не любит ее и не хочет ребенка. На ней начало сказываться напряжение от беременности. Она была очень незрелой: попросту испорченный ребенок, с которым слишком много нянчились. Физический дискомфорт приводил ее в смятение, и роды внезапно стали пугать.