Шрифт:
Должно быть, приближается утро. Поезда грохочут все чаще. Во сколько открывается вокзал? в пять? Наверное, сейчас пять.
К восьми терминал будет кишеть людьми. Вдруг бомба взорвется? Нил беспокойно завозился. Что-то пробормотал. Она не могла разобрать что. Он просыпался.
Нил попытался открыть глаза и не смог. Хотелось в туалет. Ноги и руки болели. Дышать было тяжело, Тогда он вспомнил, что случилось. Он побежал к двери и сказал: «Все нормально», а потом открыл ее. Зачем только он это сказал?
Он вспомнил.
В груди снова заворочался камень. На лице он почувствовал дыхание Шэрон. Где-то вдалеке гудел поезд.
Гудок поезда.
И мама. Он побежал вниз.
Тот человек позволил маме упасть и повернулся нему.
А потом человек склонился над мамой, весь потный и перепуганный.
Нет.
Человек, который толкнул дверь вчера вечером а потом стоял над ним и смотрел на него. Он делал это и раньше.
Он пошел на него. Уронил маму и пошел на него. Вытянул руки и смотрел прямо на него.
И что-то случилось.
Звонок. Раздался звонок в дверь.
И человек убежал. Нил видел, как он убежал.
Поэтому тот день и снился ему все время. Он был этот момент… самый страшный момент, когда тот человек пошел на него, раскинув и протянув руки…
Человек…
Человек, который разговаривал с мистером Люфтсом…
А вчера вечером ворвался в их дом и стоял над НИМ.
— Шэрон, — голос Нила звучал сдавленно и хрипло, он пытался говорить, несмотря на сильный приступ.
— Да, Нил. Я здесь.
— Шэрон, этот человек, плохой человек, который нас связал…
— Да, дорогой… не бойся, я о тебе позабочусь.
— Шэрон, этот человек убил мою маму.
25
Комната Лалли нужно попасть в свою комнату, Неважно, что там холодно. Газеты между двумя одеялами согреют ее. Она так скучает по своей комнатке; в ночлежке на Десятой авеню, где она, Рози и другие провели большую часть зимы, все время было полк народу. Ей нужно одиночество. Нужно место, чтобы помечтать.
Много лет назад, в молодости, Лалли читала колонки Луэллы Парсонс и Хедды Хоппер, а потом ложилась спать и убаюкивала себя мечтами о том, что она не скромная одинокая учительница, а кинозвезда, которую репортеры и фотографы поджидают у входа на Центральный вокзал.
Иногда на ней была белая лисья шуба и она выходила из здания «Двадцатый век Фокс», или сшитый на заказ шелковый костюм, на плечах соболиное манто, а секретарь нес саквояж с драгоценностями.
Однажды она представила, что шла в вечернем платье, потому что направлялась прямо на премьеру своего фильма на Бродвее, — в таком платье была Джинджер Роджерс в «Цилиндре».
Потом мечты увяли, и она привыкла к своей жизни — унылой, монотонной, одинокой. Но, приехав в Нью-Йорк и поселившись на Центральном вокзале, она будто на самом деле вспоминала свой звездный час и нисколько не притворялась.
А когда Расти дал ей ключ от комнаты и она могла спать на своем вокзале, уютно свернувшись и слушая шум поездов… все стало просто замечательно.
В половине девятого во вторник, нагрузившись пакетами, Лалли направилась в нижний терминал у платформы на Маунт-Вернон. Она собиралась, постоять, с пассажирами, ждущими поезд на восемь пятьдесят, а потом проскользнуть в свою комнату. По дороге она зашла в закусочную в коридоре, идущем от « Билтмора», и заказала кофе с пончиками. Но сначала выудила из газетной стойки «Таймс» и «Ньюс».
Мужчина, стоявший впереди нее, у прилавка навынос, казался смутно знакомым. А, да это же он вчера испортил ее планы, когда спускался к платформе на Маунт-Вернон с девушкой в сером пальто! Под ее неприязненным взглядом он заказал два кофе, булочки, молоко, заплатил и взял бумажный пакет. Интересно, работает ли он здесь. Почему-то ей казалось, что нет.
Покинув закусочную, Лалли нарочно слонялась по терминалу, чтобы знакомые копы не подумали, будто она замышляет что-то. Наконец она спустилась на пандус к Маунт-Вернон. Пассажиры садились в поезд. Все торопились. Очень довольная, она влилась в толпу и стала спускаться по платформе. За последним вагоном свернула направо. Через секунду она скроется из виду.
И тогда она увидела его. Мужчину, только что купившего кофе, молоко и булочки. Мужчину, приходящего сюда вчера вечером. Он быстро удалялся во мрак волнующих глубин терминала.
Направляться он мог только в одно место.
В ее комнату.
Он нашел ее! Поэтому и приходил сюда вчера вечером. Он не ждал поезда. Просто вел свою девушку ее комнату.
А сейчас он несет два кофе, молоко и четыре булочки. Значит, девушка еще там.
В глазах закипали горькие слезы обиды. Отняли комнату! Но многолетний навык мириться с жизнью спас ее. Она это перенесет. Надо от них избавиться! Будет за ним следить, а когда он уйдет, спуститься в комнату и предупредит девушку, что копы знают о них собираются их арестовать. Девушка наверняка испугается. Мужчина-то неприятный, но она явно не из тех, кто слоняется по вокзалам. Ей, наверное, казалось, что это похоже на игру. Должна сразу убежать и его с собой прихватить.