Шрифт:
— Ты ждешь гостей? — поинтересовался Дэв.
— Элл и Маргарет. Они придут к ужину. Сбил бы коктейли, Дэв, — попросила она.
Маргарет приходилась Кэт родной сестрой. Элл был ее мужем. Очень милые люди, но сейчас Дэву лучше бы остаться одному.
— Что с тобой? — спросила Кэт.
— Ничего. Почему ты спрашиваешь?
— Дэв, у тебя неприятности! Я наблюдаю за тобой последнее время и все замечаю.
— Ничего серьезного. Неприятности по службе относятся у нас к профессиональным заболеваниям.
Зазвонил телефон. И Кэт вышла. Дэв уже развязал галстук, когда она вернулась.
— Тебя...
— Кто спрашивает?
— Не знаю, — ее тон заставил Бэньона поднять глаза.
— Что случилось, Кэт?
— Ничего, — ответила она. Лицо ее было белее мела.
В два прыжка достиг Дэв телефона.
— Бэньон слушает.
— Бэньон... Дэв Бэньон... здоровый малый из уголовной комиссии? — тихо, но с издевкой спросили на другом конце провода.
— Что нужно? — коротко ответил он.
— Ты бросишь дело Карровэй, ты понял?
— Продолжай.
— Я полагаю, ты понял меня, и раз у тебя отобрали это дело, ты в него больше носа не сунешь, ясно? У тебя здоровая глотка, но если ты не заткнешь ее сам...
Дэв бросил трубку на рычаг. Кэт сидела в комнате на ковре и собирала кубики.
Он бегал по комнате, засунув руки в карманы брюк. Бешенство его росло, принимая опасные размеры. Коп не имеет права иметь жену, иметь ребенка — что теперь делать, черт побери! Наконец взял со стула шляпу и пальто и сказал Кэт:
— Я надеюсь, что поспею к ужину, дорогая.
Она взглянула на него и ни о чем не спросила.
— Было бы очень мило с твоей стороны.
— Будь уверена, что если чей вечер и будет испорчен, то не наш, — сказал он и вышел.
Глава 7
Бэньон выехал за городскую черту и теперь находился в уютном квартале Джермантоун; его холмистая площадь с вытянувшимися вдоль улиц высокими деревьями и домами, спрятавшимися в глубине садов, вклинивалась в обширные лужайки.
Здесь жил Майк Лагана, жил в доме из шестнадцати комнат, по устройству напоминавшем дома английских земельных магнатов. На шести моргенах земли садовник-бельгиец с целым штатом помощников разбил парк, содержавшийся в образцовом порядке.
Дэв поставил машину на стоянку и вышел.
Полисмен, стоявший перед воротами, через которые Лагана въезжал в свой двор, направился прямо к нему.
— Вы к кому? — осведомился он.
Бэньон показал свое удостоверение, и коп улыбнулся.
— Все в порядке, сержант.
Уже перед самой дверью Дэв еще раз оглянулся.
— Сколько вас здесь человек?
— Трое. Я здесь, двое за домом.
— Все двадцать четыре часа, конечно?
— Да. Но ночью нас бывает четверо.
Горько улыбаясь, Дэв проговорил:
— Десять полисменов в день для защиты Майка Лагана! Тебе по душе твоя служба?
— Я делаю, что мне велят.
Бэньон поднялся на несколько ступенек, позвонил в дубовую дверь. Он ждал, оглядывая пышные маслянисто-зеленые листья кустов, окружавших дом.
Наконец дверь открыла темноволосая молодая девушка.
— Входите, пожалуйста.
— Спасибо. Могу ли я видеть вашего отца?
— Думаю, да. Я ему сейчас скажу.
Бэньон вошел в холл.
В это мгновение отворилась одна из многочисленных дверей и показался Майк Лагана: он был низкоросл и щупл, кожа лица имела неприятный землистый оттенок, а щеки отливали синевой. Курчавые волосы изрядно поседели, а маленькие черные усики были тщательно подбриты. В нем нельзя было отметить ничего бросающегося в глаза: разве что чрезмерно дорогие одеяния. Он мог бы сойти за преуспевающего торговца, если бы не выражение глаз. Они казались абсолютно безжизненными и производили впечатление двух отполированных до блеска стеклянных шаров, вставленных в глазницы безразлично-холодного лица.
— Мое имя — Дэв Бэньон. Я из уголовной комиссии, — сказал сержант.
— Очень приятно! — Лагана протянул руку; он, казалось, имел склонность к юмору. Майк Лагана улыбнулся. — Прошу вас, входите. Как, простите, ваше имя?
— Бэньон.
— Я слышал о вас. — Он взял Дэва под локоть и повел его в большую, роскошно обставленную комнату. Вокруг стояли глубокие кресла, письменный стол выглядел так, словно за него иногда садились, в одной из стен был камин, широкие стеклянные двери открывали вид на парк, на клумбы с цветами. На мраморной каминной доске стояли портреты жены Лагана и его дочерей, юношеская фотография: сам Лагана и его родители, все трое в дешевом платье.
— Что на сегодня? Благотворительный базар? Вспомоществование вдовам и сиротам? Деньги для бедных стариков?
— Я здесь по поводу убийства, — заявил Дэв Бэньон.
Лагана явно удивился.
— Я думаю, вы сможете мне помочь.
Лагана был в замешательстве:
— Кто ваш начальник? Уилкс?
— Да, Уилкс. Я пришел к вам из-за девушки по имени Люси Карровэй, убитой на прошлой неделе. Сперва ее зверски мучили, а потом выбросили из едущей машины. Это старомодный способ «ликвидации», и я подумал...