— О чем?

— О том, что происходило на этом ранчо? Нет, — она покачала головой, — Альберт и не мог рассказывать, потому что не знает. По крайней мере, всего. Сначала он спалил дом, и Этта сбежала от него. Оставила его с маленьким Джаспером. Когда это случилось, мы с мужем взяли Джаспера и воспитали его, что было нелегко, скажу я вам. Трудный был ребенок.

Потом, когда Джаспер встал на ноги и женился на Лорел Дадни, он вбил себе в голову, что ему нужно вернуться на это ранчо. Но работать на нем он и не думал, понимаете? Считал, что жить там можно недорого, ничего не делать и рисовать себе красивые пейзажики. Ему-то, конечно, жизнь там обходилась недорого, потому что мы с мужем присылали им деньги, после того как он истратил все, что было у Лорел. — Руки с проступающими венами сжали поручни кресла-коляски. — И знаете, как этот наш испорченный внучек отблагодарил нас?

— Альберт мне не рассказывал.

— Джаспер бросил Лорел с маленьким сыном и был таков. С тех пор ни от одного из них я не получила ни весточки. Джаспер, точь-в-точь, как его мать, — я говорю это, несмотря на то, что она мне дочь, — свинья неблагодарная.

Я не стал сообщать Элме Краг ни о смерти Джаспера, ни о смерти Лорел. Глаза старой женщины что-то уж чересчур разгорелись. Она и без того знала слишком много. Она сжала губы, и на лице ее застыло горькое выражение, словно она предвидела свою собственную неминуемую смерть.

Помолчав немного, она спросила:

— Вы ведь приехали сюда не за тем, чтобы мои жалобы выслушивать. Так для чего же вы здесь?

— Хочу увидеть это ранчо.

— Зачем? Земля там истощена. Она и всегда-то была не лучше, чем полупустыня. Мы разводили там не столько скотину, сколько канюков [10] . А после того как Джаспер и Лорел исчезли неизвестно куда, мы отдали ее в уплату за налоги.

— Я думаю, что сейчас там может находиться ваш правнук Дэви.

— В самом деле? Вы знаете Дэвида?

— Встречался с ним.

Она быстро прикинула:

— Сейчас он должен быть молодым человеком.

— Да, он очень молод. Дэви девятнадцать лет.

— И чем же он занимается? — спросила она с надеждой и интересом в голосе, в котором, однако, не слышалось особого желания знать ответ.

— Да ничем особенно.

— Наверное, весь в отца. У Джаспера всегда были большие мечты, но он палец о палец не ударил, чтобы воплотить их в жизнь. — Развернув одно колесо кресла-коляски, она повернулась ко мне лицом. — Раз вы знаете, где находится Дэвид, то, может быть, знаете, и где Джаспер?

— Нет. И где Дэвид, тоже не знаю. Я надеялся, вы скажете мне, как отыскать это ранчо.

— Скажу, конечно, если его еще ветром не разметало. Родео-сити знаете?

— Бывал там.

— Поезжайте в центр города, то есть к отелю «Родео», а как раз напротив будет управление шерифа. Свернете направо, проедете мимо площадок с трибунами, где проводятся состязания по родео, выедете из города и миль двадцать проедете в сторону от океана, к небольшому селению Сентервил. Я там когда-то преподавала в школе. От Сентервила проедете на север еще двенадцать миль по окружной дороге. Найти ее нелегко, особенно когда стемнеет. Хотите отправиться туда сегодня ночью?

Я ответил утвердительно.

— Тогда лучше спросите дорогу в Сентервиле. Там любой знает, где ранчо Крага. — Она помолчала. — Как странно, что несколько поколений нашей семьи стремятся жить в том месте. Оно приносит несчастье, и вся семья наша несчастная.

Я не пытался оспаривать этого. То немногое, что я знал об этой семье — одинокая жизнь и старость Альберта Блевинса, ужасные судьбы Джаспера и Лорел, разделенные пятнадцатью годами, стремление Дэви совершить насилие, — все это только подтверждало слова миссис Краг.

Она сидела, прижав к груди сухие кулачки, словно ощущая происходящую в себе трудную работу памяти. Она покачала седой головой.

— Я подумала, что если вы увидите Дэвида, то могли бы сказать ему, где находится его прабабка. Но не знаю. У меня есть решительно все. За пребывание здесь я плачу шестьсот долларов в месяц. Скажите ему обо мне, только если он сам спросит. Не хочу, чтобы Джаспер опять сел мне на шею. Или Лорел. Она была славной девушкой, но тоже оказалась неблагодарной. Я взяла ее к себе в дом и сделала для нее все, что могла, а она повернулась ко мне спиной.

— Лорел тоже была вашей родственницей?

— Нет. Она из Техаса. В ней был заинтересован один очень богатый человек. Он и прислал ее к нам.

— Не понимаю.

— Вам и не нужно ничего понимать. Про Лорел я не буду вам говорить ничего плохого. Она хоть и не была мне ни дочерью, ни внучкой, но любила я ее больше, чем кого-либо из них.

Она перешла на шепот. Прошлое залило комнату, словно прилив, весь состоящий из шепота. Я встал и попрощался. Элма Краг подала мне свою сухую ладошку с увеличенными суставами.