– Это несправедливо! – вскричал Марк.

– Будет по-моему, или мы вернемся в наш термитник. – Я наконец-то начала командовать и получать то, что хотела. – Эй, Марки-Марк, почему бы тебе и Мэй-Мэй не проверить раковину с ножной педалью?

– Зачем? Если я не привыкну к ней, то я... ой!

Я легонько подтолкнула его в направлении ванной комнаты, отчего он растянулся на полу, а Мэй-Мэй почтительно последовала за мной.

– Эй, Джесс, – спросила я спокойно, – а кто будет убирать в этой громадине? Марк и я, как ты знаешь, работаем по ночам, а ты не очень-то хорошая хозяйка.

– Я найму пару горничных, – заверила меня Джессика. – И еще мы возьмем кого-нибудь для ухода за лужайками и садом.

– Я сам буду ухаживать за лужайкой! – крикнул Марк из ванной.

– Ты сможешь косить каждую неделю по два акра? – усомнилась Джессика. – И перестань подслушивать! У меня здесь приватный разговор.

– Может быть, и смогу! Я имею в виду косить.

– Давай постараемся свести число помощников к минимуму, – попросила я с тревогой.

– Не волнуйся, Бете. Никто не узнает, пока ты сама им не скажешь.

– Не узнает что? – поинтересовался Марк, входя в комнату.

– Что она такая же дура, какой выглядит, – живо отозвалась Джессика, ловко избежав моего пинка.

– Вы готовы осмотреть первый этаж? – бодро спросила Мэй-Мэй. Я была не готова, но покорно поплелась за ними.

Джессика сделала то, что обещала. Я еще не успела распаковать веши, когда начала встречать людей, которые входили и выходили из дома, или Центрального вампириума, как любил называть его Марк. У нас было по крайней мере три служанки и два садовника; Джессика наняла их в «Ноге», принадлежащей ей не приносящей дохода организации по трудоустройству, так что все были довольны.

Холодильник регулярно заполнялся поп-корном, ледяным чаем, сливками, овощами и закусками к ужину. Но помощники были настолько осторожны, что я их почти не видела. И если им и казалось странным, что я весь день сплю, а ночью ухожу из дома, никто ничего не сказал мне в лицо.

Меня до смешного угнетала необходимость возиться с привезенными вещами. Мы так спешили убраться из Термитвилля, что я побросала все свое барахло в коробки почти не глядя. Но когда позже я стала их разбирать, то была вынуждена осмотреть тот хлам, который скопился за много лет.

Одежда, обувь и косметика не представляли большой проблемы, хотя сейчас я была так бледна, что носила главным образом грим. Но книги – другое дело.

В моей комнате имелись огромные встроенные книжные шкафы, и, разбирая коробки и откладывая в сторону книги, я поняла, что пропасть между моей старой жизнью и новой сделалась огромной, хотя я сама ее раньше не замечала. В это сумасшедшее лето у меня даже не было времени, чтобы перечитать хотя бы одну из моих любимых книг. И теперь уже никогда не будет.

Говоря о любимых книгах, я, конечно, имею в виду серию «Маленький дом», все работы Пэта Конроя, эротику Эммы Холли и коллекцию моих кулинарных рецептов – теперь они были мне бесполезны. Хуже, чем бесполезны... от них меня начинало тошнить.

Я любила «Пляжную музыку» и «Принца приливов и отливов», потому что Пэт Конрой умел писать не просто гениально; у него была душа гурмана. Он даже томатный сандвич мог описать так, что это вызывало оргазм. Но дни, когда я ела томатные сандвичи, давно прошли.

Сколько раз я убегала с книгой в свою комнату, чтобы не встречаться с мачехой. Сколько раз покупала сборники кулинарных рецептов, потому что от чудесных цветных иллюстраций у меня буквально текли слюнки. Но теперь с этим покончено. Том, Люк, Саванна, Данте, Марк, Уилл и Великий Сантини – все они потеряны для меня. Не говоря уж о «Большой американской кулинарной книге», «Босоногих вечерах Контессы» и всех романов Сьюзан Бранч.

Я отложила их в сторону обложкой вниз, чтобы не видеть заглавий. Обычно я бывала слишком занята, чтобы переживать по поводу своей смерти, но сегодня дело обстояло иначе.

Впервые я увидела малышку, когда пылесосила изнутри свой двухсотлетний стенной шкаф, пахнущий старым деревом и мертвой молью. Слава Богу, мне не нужно было дышать.

С саквояжем в руке я выползла на коленях наружу и едва не столкнулась с ней головами. Она свернулась клубочком в кресле возле камина – одном из четырнадцати. Я имею в виду камины, а не кресла. Сколько в зоне было кресел, я понятия не имела. Она наблюдала за мной, и я так вздрогнула от неожиданности, что чуть не выронила пылесос.