Герцога такая перспектива явно не обрадовала.

— То есть, все вместе два с половиной года?

— Да, — кивнул Бринкер. — Но учти, я ведь не могу гарантировать, что к тому времени в столярном цеху откроется вакансия. Насколько мне известно, большинство работников этого цеха в ближайшее время расставаться с нами не собираются.

Папка Эрцгерцога лежала на столе, и Бринкер полистал ее.

— Откровенно говоря, Герцог, я не понимаю, почему ты так рвешься в столярный цех.

В глазах Герцога мелькнул беспокойный огонек.

— Что вы имеете в виду?

— По оценке «Общих и технических способностей» выходит, что тебе было бы гораздо лучше в электроцехе. Уж компьютер знает, что к чему.

Герцог увел взгляд за окно.

— Плевать мне на мнение компьютера. Я люблю столярничать.

Спустя три недели Герцог снова появился в кабинете начальника. Он подделал пропуск в столярный цех, и его задержали при попытке туда проникнуть.

— Говоря откровенно, Герцог, — начальник тюрьмы Бринкер прищелкнул языком, — я начинаю в тебе разочаровываться. Подделка пропуска — дело серьезное.

По виду Герцога нельзя было сказать, что он раскаивается.

— Просто потянуло посмотреть, как там у них дела.

На столе начальника тюрьмы зажужжал телефон. Взяв трубку из люльки, Бринкер стал слушать. Потом повернулся ко мне.

— Это из отдела кадров. Кого вы рекомендовали на работу в библиотеку?

— Петерсона, сэр.

— Вы уверены, что он с этой работой справится?

— Уверен, сэр. Он хороший работник.

Бринкер возобновил разговор с «кадрами» и дал согласие на перевод Петерсона из пенькового цеха в библиотеку. Повесив трубку, Бринкер вернулся к Герцогу.

— Мне очень жаль, Герцог, но боюсь, тебе снова придется посидеть в одиночке.

Казалось, Герцога это ничуть не огорчило, по крайней мере, он не подал вида. Несколько секунд он оценивающе смотрел на меня, потом повернулся и впереди охранника вышел из кабинета.

В конце июня начался бейсбольный сезон, и первый матч наша команда играла против тюрьмы Викмана. Морис и я сидели на своих любимых местах около первой линии. Я заметил, что Эрцгерцог поднялся со скамьи и пробирается к нам. Сев рядом, он стал спокойно наблюдать за игрой.

— Отличный бросок, — прокомментировал он, вытащив зубочистку изо рта.

— У этого парня хорошая рука, — кивнул я, — пробудет он с нами порядочно, срок у него немалый.

Герцог внимательно посмотрел на, меня.

— Я смотрю, ты здесь человек влиятельный?

— У нас все шансы удержать переходящий приз еще пару годков, — сказал я. — Если удастся сохранить состав.

— Во что Петерсону обошелся перевод из пенькового цеха в библиотеку?

— Петерсон эту работу заслужил честным трудом, — пожал плечами я. — Ну и, кроме того, начальник тюрьмы считается с моим мнением.

Герцог снова занялся зубочисткой.

— А какая у тебя такса? Ну, услуги твои чем оплачиваются? Деньгами?

— О каком Петерсоне он говорит, Фред? — вмешался Морис, который с самого начала прислушивался к разговору. — О том, что шил бумажники, которые ты продавал посетителям и брал с него за это шестьдесят процентов?

Герцог улыбнулся.

— Денег у меня нет, да и кожа не по моей части. Но кое-что я могу предложить и на ваш вкус — я могу помочь вам выбраться отсюда.

— Мы с Фредом сидим в одной клетушке уже пятнадцать лет, — сообщил Морис, — и разработали восемнадцать совершенно надежных, гарантированных на сто процентов планов побега.

— Почему же вы до сих пор здесь? — хмыкнул Герцог.

— Ну, дело в том, что мы сначала должны получить соответствующие условия, — пояснил Морис. — Например, для осуществления шести наших планов обязательно должен идти дождь.

— И что, дождя ни разу не было? — съехидничал Герцог.

— Да нет, был, конечно, — ответил Морис. — Но это должна быть вторая половина дня. Праздничного дня.

Герцог выкинул свою зубочистку.

— И за пятнадцать лет во второй половине праздничного дня ни разу не шел дождь?

— Шел, — кивнул Морис, — но праздник должен приходиться на пятницу, чтобы потом было еще два нерабочих дня. Это очень важно, иначе весь план рушится. Один раз во второй половине праздничного дня шел дождь — но дело было в четверг. Это самое близкое наше попадание.

— Ну, а тоннели, — чуть осклабился Эрцгерцог, — в вашем списке имеются?

— Два, — тут же подтвердил Морис. — Но чтобы их выкопать, мы должны иметь безлунную ночь, а температура...

— Хватит, Морис, — перебил его я. — Нечего выдавать наши секреты.