– Перестань, ну чего тебе? – У Длинного беспомощно болтается голова, он сонно улыбается. – Ну чего тебе, Богун, перестань… – Однако он приходит в себя и внимательно глядит на Коралла. – Вас когда расколошматили?

– Вчера был бой. Но отряд не разбит. Мы пробились…

– Вы здесь засели? В этом лесу? Коралл качает головой.

– Понятно, только ты один заблудился…

– Я ранен.

– В руку?

– В руку, ты же видишь.

– Слышите, ребята? – Маленький Богун замер с поднятой рукой.

За лесом коротко, отрывисто громыхает.

– Семидесятипятимиллиметровым, танки, – отмечает Голубь; в руке у него колода карт. – Перекинемся разок, уважаемые?

– Давай. – Длинный протягивает руку.

– Чего время терять, – бурчит Богун, садясь на мох возле Длинного.

– Сдавать? – спрашивает его Голубь.

– Поехали… – Длинный отбрасывает две мелких карты и засаленного пикового туза.

– Еще? – спрашивает Голубь.

– Себе…

«Что я здесь делаю? – думает Коралл. – Мне же надо идти». Он представляет себе, как он встанет, скажет: «Ну, привет, держитесь, ребята», – войдет в это пекло, повернется и зашагает… В какую сторону? Куда идти? Я же могу еще посидеть тут, побыть с ними…

– Вы не видали какого-нибудь ручья поблизости?

– Какой там ручей, – говорит Длинный. – Жарища, как в Африке.

– Ходишь? – нетерпеливо спрашивает Голубь.

– Дазай.

– Сыграешь? – Голубь сует под нос Кораллу пропахшую потом колоду с серой, полустершейся рубашкой.

– Сыграю, – торопливо соглашается Коралл. Ему достается трефовая десятка.

– На что играем?

– Сперва мы играли на патроны,. – объясняет Голубь, – а теперь их у нас нет, и мы играем на честное слово.

– На честное слово… – ехидно усмехается Длинный. – А ты только что карту подменил.

– Вот я и говорю, – невозмутимо растолковывает Голубь, – играем на честное слово…

Коралл прикупает бубнового туза – очко.

– Довольно, – произносит он.

Голубь со всего размаха бросает четыре фигуры, у него шестнадцать очков, он держит над головой еще одну карту.

– Смотри, – вмешивается Длинный, – опять на честное слово играешь.

– Ну, знаете… – возмущается Коралл.

Голубь похлопывает картой по ляжке.

– У меня очко, – вырывается у Коралла.

– Опять промазал, – стонет Голубь.

– Палят, – бормочет Богун. Он щуплый, одет во все черное, его кудлатая голова на худой шее то и дело настороженно поворачивается в сторону, где над горизонтом друг за другом подскакивают, лопаясь, пузыри грохота.

– Кому-то жару поддают, – замечает Голубь.

«Может, это по нашим, – думает Коралл. – В том же направлении. Они пошли на юг…» Сквозь взрывы пробивается металлический лязг и скрежет.

– Сколько тебе дать карт?

Коралл протягивает руку, прислушиваясь к клокотанию, проникающему в глубь леса. «На дороге», – мелькает тревожная мысль.

– Ну, сдавать? – спрашивает Голубь.

Очередь взрывов сливается в лавину, глухую, но такую плотную, что она совершенно заглушает шум моторов.

– Длинный опять задремал, – замечает Богун. – Эй, Длинный, не спи, – толкает он товарища; тот сидит, опустив голову на руки, упершись локтями в расставленные, высоко поднятые колени. – Некогда, давай собираться…

Длинный встряхивается, словно только что выскочил из воды.

– Как слышу такой шум, так меня в сон клонит, – дружелюбно улыбается он Кораллу. – Ей-богу, Голубь, смотри, мы его приняли за того подлеца, а это свой парень. Его можно с собой взять. Как вы думаете?

– Конечно, – соглашается Голубь.

Коралла вдруг осеняет.

– Я не один, – быстро говорит он, – в перелеске, за трактом, с той стороны, еще двое раненых, ранения тяжелые; я пошел поискать им воды. С ними еще один парень; можно сделать носилки из елей, вас будет четверо, я тоже понес бы на смену с кем-нибудь, правой рукой я смогу, мы забрали бы их с собой, а?

– Подожди, подожди. – Длинный широко открывает глаза. – За трактом, говоришь? Мы ведь там проходили…

– Они ближе к деревне лежат, с северной стороны. – Коралл вскакивает, он радостно возбужден.

Длинный ладонью трет вспотевший лоб.

– На этом тракте швабы крутятся, – говорит он.

– Наплевать на швабов, – обрывает Голубь, запихивая карты в карман.

Маленький Богун стоит возле Длинного.

– Пан взводный, нас ждут. Нам некогда.

– Да-а-а… – тянет Длинный.