Шрифт:
Четыре раза поместье переходило от австрийцев к пьемонтцам. Сейчас оно вновь было в руках захватчиков. Тела убитых устилали землю.
— Смотри-ка, — воскликнул Франкур, указывая на трупы, — берсальеры! Их называют «пешими охотниками Пьемонта». Похоже, они стали жертвами жестокой схватки.
Берсальеры слыли превосходными воинами. В бою с превосходящими в несколько раз силами австрийцев многим из них пришлось сложить головы.
Зуавы ураганом налетели на ферму. Каждое строение было подвергнуто интенсивному обстрелу, а затем тщательно осмотрено от подвала до чердака. Не ожидавшие такой яростной атаки австрийцы обратились в бегство.
Сквозь адский шум послышался громкий голос:
— Эй, «шакалы», подбросьте-ка огоньку для этой хибары! Поджарим ее как следует! — крикнул капитан Ларош Франкуру и Обозному.
— Сейчас, мой капитан, — ответил капрал.
Франкур насадил охапку соломы на кончик штыка, поджег и бросил на гумно [13] . Товарищи последовали его примеру. Через пять минут все хозяйственные постройки полыхали. Однако жилой дом оставался нетронутым. Чтобы отбить у врага охоту возвращаться, необходимо было спалить и его.
13
Гумно — место или строение, куда до молотьбы складывают убранные с поля хлеба.
Капрал схватил новый пучок соломы и вбежал в открытые двери. В комнатах царил страшный беспорядок. Все было перевернуто вверх дном, разбито, растоптано. Семейные реликвии [14] , бережно хранимые и передаваемые от отца к сыну, портреты, некогда украшавшие стены дома, где в мире и согласии жило не одно поколение, теперь представляли собой бесформенную груду хлама, среди которого лежали умирающие и истекающие кровью австрийцы.
Франкур остался безучастным к жестокому зрелищу. Перешагивая через тела, может быть, еще живых врагов, он повторял:
14
Реликвии — особо чтимые, дорогие по воспоминаниям вещи.
— Что ж, это война!
Его приятель Леон Сиго, по прозвищу Обозный, неотступно следовал за своим командиром. Мягкий по натуре, он не мог привыкнуть к ужасам войны.
— Все-таки лучше бы мужчины занимались делом, а не убивали друг друга и не разрушали дома. Как вы думаете, капрал?
Франкур не слушал товарища. Опьяненный борьбой, выстрелами, близкой опасностью, он устремился в глубь здания. Вступив в огромную залу, капрал резко остановился. Ему показалось… Нет, он точно слышал захлебывающийся детский плач.
— Господи! Не может быть! Ребенок! В таком месте! Ну-ка, посмотрим.
Сквозь развороченный пушечным ядром угол дома в комнату проникал свет. На полу среди вспоротых матрасов, разбитой мебели и посуды валялась перевернутая детская кроватка.
Капрал приподнял ее. Под колыбелью лежал младенец, завернутый в тонкие батистовые простынки, в богато расшитом кружевном чепчике. Франкур поднял покрасневшего и охрипшего от крика малыша да так и остался стоять с орущим ребенком в одной руке и карабином [15] — в другой.
15
Карабин — ружье или винтовка облегченного веса, с укороченным стволом.
Хладнокровие и изобретательность принесли Франкуру славу самого находчивого среди солдат Третьего полка. Благодаря этим качествам он стал капралом. Но сейчас зуав растерялся.
Нужно было что-то делать, и как можно скорее. Но что? Младенец орал что есть мочи.
— Ты выбрал не лучший момент для знакомства, малыш. Я не кормилица, не бонна [16] и не собираюсь ими стать. Черт побери, это невыносимо! Нужно же такому случиться в самый разгар сражения… И кто эти бесчеловечные родители, бросившие здесь свое чадо?
16
Бонна — воспитательница детей в буржуазной семье.
Внезапно капрал остановился.
Как же он сразу не догадался! Трупы, которые он лишь мельком увидел, когда вошел. Молодая женщина необыкновенной красоты, несмотря на покрывавшую лицо смертельную бледность… Мужчина в цивильной одежде…
Франкур, прижав ребенка к груди, рассматривал убитых.
— Изысканно одетые люди благородной наружности… Без сомнения, знатные синьоры [17] . Наверное, родители, которых я только что оклеветал. Что ж, это война! Нет, пожалуй, не война! У женщины пробит висок, но пуля совсем другого калибра. Так… А мужчина заколот ножом прямо в сердце. Это не солдатская работа, а подлое убийство! Здесь побывали бандиты… Получается, малыш, которому нет и года, круглый сирота и у него никого нет на белом свете. Мне это знакомо! Что же делать? Решено, я усыновлю его и увезу отсюда. Только вот куда? Ладно, придумаю что-нибудь.
17
Синьор — здесь: сударь, господин.
Не теряя времени, Франкур положил на пол карабин и орущего младенца, сбросил с плеч военную сумку и размотал длинный шерстяной пояс.
— Хорошо! Хорошо! — зуав. — Скоро ты заснешь под мерный шаг солдата, а колыбельную тебе заменит священный марш зуавов.
Стараясь не причинить ребенку боли, капрал осторожно привязал его к сумке, а затем, проверив, не упадет ли младенец, одним движением закинул ношу за плечи.
— А теперь, малыш, раз уж ты стал военным, пойдем драться!
Схватив карабин, капрал выбежал вон из дома.