И с этой немного ободряющей мыслью Фриман медленно пошел вперед, к выходу из коридора. В большом зале ожидание было совсем немного народу. Те же синие одежды, т же обреченно унылые лица. Фриман осторожно вошел в зал с высокими сводами и огляделся в поисках Самуэля. Но того уже, видимо, давно здесь не было. Гордон еще раз поискал глазами среди других своего случайного знакомого и, не найдя, решил подойти к кому-нибудь еще. Гордон заметил на лавочке сидящего мужчину средних лет, который смотрел в стену, и направился к нему. Но не дойдя до него пары шагов, Гордон прислушался – мужчина что-то шептал себе под нос, не глядя ни на кого. Слова слетали с его губ и разбивались о стену. Его никто не слышал, да это и не было нужно. Все они привыкли уже говорить в никуда, не надеясь на ответ.

– Они всегда отправляются, но никогда не приезжают… – услышал Гордон, остановившись, – А те, что приезжают, никогда не отправляются… Не видно, как они едут, и там всегда полно народу… Никто не садится на них, и они всегда отправляются, но никогда не приезжают…

Фриман покачал головой и отошел. С этим, похоже, разговор не принесет пользы. Может, подойти к кому-нибудь еще? Он прошелся вперед, к табло с расписанием поездов. Девушка, стоящая словно в ожидании у стены, заметила, как по ней скользнул взгляд Гордона и тут же направилась к нему, отчего Фриман слегка растерялся. Девушка подошла к нему быстрыми мелкими шажками и, оглянувшись куда-то, сказала Гордону:

– Вы только что приехали? А с вами на поезде никого не было?

– Был, – выдавил Фриман, – Самуэль…

– О, нет… – ответ совершенно смутил Гордона.

Девушка вся поникла и стала еще печальнее, чем была. В глазах мелькнула глухая тоска. Она до белизны сжала губы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. Она подняла взгляд – и все же слеза покатилась по ее щеке.

– Патруль остановил наш поезд где-то в лесу, – сказала она, глядя на Гордона, но словно сквозь него, – Моего мужа вывели куда-то на допрос. Они сказали, что он приедет следующим поездом… Я не помню точно, когда это было. Но это очень мило с их стороны, что… что они разрешили мне подождать его… Простите…

Девушка, опустив голову, отошла в сторону под тихие и слабые утешения Гордона. Фриман проводил взглядом женщину. И понял наконец, что все вокруг ему напоминает. Тюрьму. Лагерь военнопленных. Фриман вздохнул, посмотрев в лицо человека, который изучал табло. Та же тоска, та же обреченность… Словно Гордон смотрел в зеркало. Фриман подошел к нему и мельком взглянул на табло. Ничего не значащие надписи.

– Вы только приехали, так ведь? – вдруг спросил мужчина.

Гордон вяло кивнул.

– Тогда дам вам совет, – и мужчина, наклонившись прямо к уху Гордона, прошептал, – Не пейте воду. Они что-то подсыпают туда… Чтобы заставить нас забыть. Я даже не помню, как попал сюда.

Гордон совершенно потрясенно посмотрел на него и машинально кивнул. Нет, здесь точно не все в порядке… Мужчина отошел в угол. Фриман понял, что расспросы тут не нужны. Все, что люди могли говорить, они сказали. И сказали они абсолютно все… Вдруг, в конце зала мелькнуло знакомое лицо. Самуэль шел к небольшому коридорчику, созданному из решетчатых заграждений. В конце его виднелся небольшой контрольно-пропускной пункт: член "Гражданской Обороны" уже ждал, чтобы пинком подтолкнуть очередного приезжего в дверь. Перед Самуэлем прошел один человек, другой уже ждал своей очереди. Самуэль тоже встал за ним, ожидая своей. Фриман подошел ко входу в коридор из решеток, возле которого стояли еще два новоприбывших. Гордон подошел к ним. Сначала – взгляд, полный опаски и тревоги, но затем – апатия. Это человек.

– Доктор Брин? Опять? – недовольно поинтересовался один у другого, кивнув на висящий на стене экран, – Я думал, что последний раз его увижу в Сити 14.

– Потише ты! – осадил его второй, оглянувшись на Гордона, – Говорят, это его опорная база.

Фриман только хотел обратиться к ним, чтобы те объяснили хоть что-нибудь, но один из них, явно угадав его намерение, недовольно покосившись на Гордона, подтолкнул в бок второго, и они отошли к табло. Гордон вздохнул. Он не знал, куда он попал, и что происходит. Но он уже понял – людей здесь довели до состояния полнейшей вражды ко всему подозрительному. Словно они привыкли, что все новое – опасно.

Гордон прошел по решетчатому коридорчику, надеясь еще догнать Самуэля, но, когда Гордон встал в конец небольшой очереди из двух человек, подошла как раз очередь Самуэля. Он вышел вперед, под пристальные взгляды членов "Гражданской Обороны", которые, даже сквозь зеркальные линзы респиратора, казалось, излучали презрение. Один из них посмотрел на другого – тот неуверенно кивнул. Самуэля подвели к выходу – где на стене висела небольшая черная табличка с надписью "Нова Проспект". Самуэлю преградил путь еще один член "Гражданской Обороны", на этот раз разглядев его более придирчиво. Затем он покачал головой.

– Проходи сюда, – в голосе надзирателя слышались радостно-злобные нотки, словно у маньяка, долго искавшего свою жертву и, наконец, нашедшего ее.

Он толкнул небольшую дверь в стене, рядом с которой висела еще одна табличка, поменьше: "Security". Фриман видел, как Самуэль вздрогнул и весь как-то поник.

– Но подождите… – слабо засопротивлялся он, – Зачем?

– Сказано тебе, иди! Двигай!

– Но… но я ведь ничего не сделал… – Самуэль даже не договорил – сильный пинок втолкнул его в дверь.