Когда она открыла их, то увидела его лицо – смягчившееся, нежное. Джейкоб снова целовал ее – бережно, ласково, его губы прикасались к ее векам, носу, и, наконец, прильнули к ямочкам на щеках.

– Генриетта, дорогая моя, – прошептал он.

– Вы должны идти, – ответила Генриетта. – Уходите, пока никого нет. Джейкоб, я не хочу, чтобы вас поймали.

– Уйду, но при одном условии.

– При каком же?

– Завтра утром вы встретитесь со мной в лесу над Бэйнденом.

– Я не могу. Я доберусь до дворца лишь поздно вечером. И, кстати, откуда вы знаете, что я еду именно туда?

Чаллис рассмеялся.

– Догадался. Но если вы не можете прийти утром, то, может быть, придете вечером? Я буду ждать вас, пока совсем не стемнеет.

– А когда стемнеет, отправитесь грабить какого-нибудь невинного путника?

Чаллис хотел поцелуями заставить ее замолчать, но приближающийся топот копыт заставил его вы прыгнуть из кареты и вскочить на свою собственную лошадь.

– Прощайте Вы найдете своих слуг привязанными к дубу в сотне ярдов отсюда, справа от дороги. До завтра.

С этими словами Джейкоб взмахнул шляпой и исчез в лесу раньше, чем Генриетта успела опомниться.

Ничего не могло быть приятнее такого возвращения. После недельного отсутствия вернувшись в Шарден, Николас Грей обнаружил ожидавшее его письмо от Люси Бейкер с приглашением отобедать во дворце в тот самый день, когда он приехал. В приписке сообщалось, что мисс Тревор гостит во дворце и тоже будет присутствовать.

По такому случаю, естественно, требовалось принять ванну. Сидя в теплой воде, Николас сознательно не позволял себе думать о неприятных перспективах, ожидавших его после того, как закончатся светские развлечения.

В это утро он расстался с Роджерсом и Джекиллом, оставив их в доме Роджерса, где проходило очередное совещание. Оба они, каждый по-своему, вновь вызвали у него неприязнь и опасения. Джекилл упорно настаивал, чтобы Грей, используя себя в качестве приманки, заманил в ловушку грабителя с Пенни-Бриджа.

– Раз вы знаете, кто он, партия уже наполовину выиграна. Он сделает все что угодно, лишь бы его отпустили. Тем более, что вы говорите, что у него уже есть основания ненавидеть Джарвиса. Если не ошибаюсь, они повздорили из-за женщины?

Николас пробормотал нечто невразумительное, в очередной раз проклиная себя за то, что прибегнул к их помощи.

Роджерс встал, его широченным плечам, казалось, было тесно в маленькой комнатке.

– Я намереваюсь предпринять кое-какие шаги, – заявил он.

– Какие именно? – поинтересовался Николас.

– Могу только сказать, что это связано с Джарреттами.

Этим сообщением и пришлось довольствоваться Николасу. С трудом выбросив из головы охотников за наградами, Николас вытерся и начал облачаться в свой лучший костюм – серые бриджи, шелковые чулки, розовато-серый, расшитый серебром, жилет и коричневый бархатный камзол, надеясь, что в таком виде он будет соответствовать величественной обстановке архиепископского дворца.

По прибытии во дворец его проводили в маленький салон Люси. Комната казалась переполненной людьми – помимо присутствовавших в полном составе Бейкеров, здесь были еще Джон Лэнгхем и прелестная мисс Тревор в открытом голубом платье. Николас отвесил общий поклон, жалея, что не может провести этот вечер наедине с Генриеттой и позабыть об остальных. Устыдившись таких неблагодарных мыслей, он вступил в беседу с хирургом.

– Смогли ли вы помочь Джейкобу Чаллису, сэр?

К огромному удивлению Николаса, на лице доктора появилось опасливое выражение.

– М-м, да… Да, конечно. Его раны благополучно зажили.

– Потрясающе! – продолжал Николас, надеясь выудить из доктора дополнительные сведения. – Но странное дело, коль скоро он не разбойник с Пенни-Бридж, а я безоговорочно верю мисс Тревор, что это не он, то за что же на него так взъелся Кит Джарвис?

Джон Лэнгхем пришел в еще большее замешательство.

– Кто знает? Может быть, женщина?

Николас медленно наклонил голову.

– Возможно.

Аромат цветов подсказал ему, что к ним подошла Генриетта, и лейтенант Грей, сияя, повернулся к ней. Именно в этот момент он понял, что уже никогда не будет таким, как прежде, что он, наконец, полюбил. И что на его долю выпало не спокойное нежное чувство, не обычная привязанность, постепенно перерастающая в нечто большее, – нет, уделом Николаса Грея должна была стать огромная, внезапная страсть, бесконечное томление, всепоглощающее пламя, заставляющее полностью посвятить себя служению любимому человеку.

– Мисс Тревор, – вымолвил он, удивляясь тому, что еще может говорить.

– Лейтенант Грей. – Генриетта сделала реверанс. – Как поживали с тех пор, как я в последний раз была в Мэйфилду?

– Благодарю вас, неплохо. Но меня тоже здесь не было.

– Вот как?

– Я уезжал по делам. А вы как проводили время?

– Была дома с матерью, сестрами и братом. Занималась рукоделием, гуляла по парку.

На щеках показались ямочки.

– Какая мирная, идиллическая картина.

Генриетта вздохнула.