Маргарет говорила неправду, и все прекрасно это понимали. Ценой огромного усилия Маркус взял себя в руки.

– Благодарю вас, мадам, но в любом случае я не мог бы остаться. Господин Колин нуждается в моих услугах.

– Останетесь ли вы его… э-э… компаньоном после свадьбы? – необычно громким для нее голосом поинтересовалась Маргарет.

– Пока не знаю, мадам, но думаю, что нет. Архиепископ еще не говорил со мной на эту тему.

– Но ведь вы все равно останетесь во дворце? – вдруг звонко выпалила Ориэль.

Маркус поклонился.

– И этого я тоже пока не знаю, госпожа Ориэль. Все зависит от сэра Поля, он распоряжается моей судьбой. Я могу только ожидать развития событий.

Последовала очередная насыщенная взглядами пауза, затем Ориэль, вспыхнув, к ужасу Маргарет, пробормотала:

– Надеюсь, вы останетесь в наших краях.

«Еще минута, – в отчаянии подумала Маргарет, – и они начнут целоваться! О-о, Господи Иисусе, и надо же было этому случиться именно сейчас, когда она выходит замуж. Я должна поговорить с Робертом. Необходимо удалить гасконцев из дворца». Но уже в эту минуту Маргарет знала, что не сделает ничего подобного, ибо скорее предпочтет, чтобы ее дочь пошла по плохой дорожке, чем лишится общества и дружеских советов Поля д'Эстре. Что же делать, если зеркало говорит ей, что она хорошеет с каждым днем, а сердце – что ей наплевать, пусть даже у Роберта будет сто женщин с надушенными перчатками.

Маргарет услышала свой голос.

– Да, я тоже очень надеюсь, что вы не уедете отсюда.

Маркус не услышал ее слов, полностью растворившись во взглядах, которыми они обменивались с Ориэль.

В вечер накануне своей свадьбы Ориэль Шарден вдруг исчезла, и в течение некоторого времени никто не знал, где она. И лишь случайно Маркус увидел ее, сидящую в одиночестве на берегу реки в том месте, где заросший цветами и травами луг вплотную спускался к воде. Он увидел зеленый мох и серебристую иву, а на их фоне – неповторимые золотые волосы, и понял, что сама судьба привела его сюда, чтобы дать возможность встретиться лицом к лицу с Ориэль до того, как она выйдет замуж.

Она сидела спиной к нему, поджав колени к подбородку и обхватив их руками, и не слышала его приближения. Только когда его тень упала на нее, заслонив августовское солнце, она обернулась и без тени улыбки на устах и даже без обычного блеска в глазах серьезно взглянула на него.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и лишь пенис птиц и доносящееся с дальних пастбищ мычание коров нарушали тишину.

Наконец Ориэль спросила:

– Зачем вы пришли? Вы знали, что я здесь?

Маркус ответил вопросом на вопрос:

– Что вы делаете тут в одиночестве?

Она отвернулась к реке.

– Думаю.

– Ориэль, вы любите брата архиепископа? – неожиданно напрямик спросил гасконец.

– Не знаю. Я ничего не знаю о любви. Да и откуда мне знать? Я знаю только, в чем состоит мой долг – и здесь все ясно и понятно. Отец обещал меня Колину, и я должна повиноваться.

– Значит, в вашем сердце нет нежности к вашему нареченному?

Ориэль вновь повернулась к Маркусу.

– Я очень хорошо отношусь к нему. Я уверена, что он станет моим самым большим, самым близким другом. Но я не люблю его так, как женщина любит мужчину, если вы об этом спрашиваете.

– Да, я спрашивал именно об этом, – признал Маркус, бережным и нежным движением помогая Ориэль встать. – Можно мне задать еще один вопрос?

– Какой?

– В тот день, четыре недели назад, когда я приезжал в Шарден…

– Да?

– Почувствовали ли вы тогда так же, как почувствовал я, что между нами возникла некая привязанность? Привязанность, которая легко может перейти в любовь?

Ориэль чуть-чуть покраснела.

– Я почувствовала… Одним словом, да.

Маркус шагнул вперед и положил руки ей на плечи. Он был так высок, что Ориэль пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.

– Во мне эта перемена уже произошла. Влечение превратилось в любовь.

Она смотрела на него очень серьезно.

– Вы не разыгрываете меня?

Вместо ответа его губы прикоснулись к ее губам, так легко и нежно, словно это был взмах птичьего крыла, затем они скользнули вниз, исследуя каждую линию, каждую впадинку на ее шее, и, наконец, вновь вернулись к губам. И сразу же поцелуй стал совсем другим, рот девушки раскрылся, в то время как Маркус крепко сжал ее в объятиях.

Когда они наконец оторвались друг от друга, Маркус сказал:

– Кровью Христовой клянусь, что не обманываю вас. Я люблю и желаю вас с первой же минуты, как только увидел.

Задохнувшись, Ориэль отпрянула от него:

– Но я не могу быть вашей, вы знаете это. Завтра – моя свадьба.

Ярость Маркуса была под стать силе его чувства.

– К черту свадьбу. Колин не будет вашим мужем. Если он осмелится хоть пальцем дотронуться до вас, я убью его.

Ориэль застыла в ужасе.

– Вы не должны причинять ему вреда! Ведь он всего лишь большой ребенок. Я буду только называться его женой.