— А зачем, вы не можете мне сказать?

Тогда я рассказал ему о Джефе Энтони, от том как он ни за что ни про что отделал меня тростью. И о том, что собираюсь снова наведаться в заведение мистера Стерлинга, чтобы все разузнать до конца. Доктор без колебании сделал то, о чем я его просил. Я поблагодарил.

— Да бросьте вы, — ответил он. — Теперь послушайте: вот тут я поставил точку. Чтобы извлечь ланцет, достаточно будет прижать гипс к чему-нибудь твердому. Так вы не сломаете лезвия. Будем надеяться.

— Что значит «будем надеяться»?

— Значит, что раньше мне не приходилось проделывать таких фокусов, и я не знаю, сработает он или нет. Но, будем надеяться, в нужный момент не подведет. Теперь понятно?

— Вполне.

Потом я спросил, можно ли позвонить, и доктор придвинул мне телефон. Я набрал номер Хью, объяснил ему, где стоит моя машина, и попросил приехать за мной. Потом выловил в потоке пустой болтовни обещание быть у въезда в госпиталь через полчаса. Спросить, как он откроет и заведет «скайларк» без ключей — значило нанести смертельную обиду.

В ожидании Хью мы с доктором толковали о всякой всячине — о его работе, о моей работе. Он дал мне с собой несколько таблеток, но не сказал, что это такое, а я не спросил. Я принял их. Потом повел меня к выходу, желая, во-первых, продолжить беседу, а, во-вторых, проверить действие болеутоляющего. Беседа была замечательная, таблетки — еще лучше. Просто чудо что за таблетки, раз я уходил из больницы на своих ногах. Прижав палец к губам, маленький доктор высыпал мне полфлакона в карман пиджака. Я поблагодарил его за все и пообещал, что когда приеду снимать гипс, мы славно погудим.

Пора было приступать к своим служебным обязанностям, хотя ему этого ужасно не хотелось. Мне — тоже. Но я направился к машине, за рулем которой сидел верный Хью.

Прежде всего я велел Хью заехать в спортзал к Тони, чтобы там смыть с себя ароматы помойки и больницы. В моем шкафчике нашлось, во что переодеться: после горячего душа, бритья и еще одной чудодейственной таблетки опять почувствовал себя человеком.

Пока я приводил себя в божеский вид, Хью успел сделать несколько звонков и собрать кое-какие сведения о «Голубом Страусе». Оказалось, что недавно открывшееся заведение уже заслужило самую скверную репутацию, так что далеко не меня одного выкидывали оттуда на ближайшую помойку, и искры сыпались из глаз тоже не у меня первого.

Но никто никогда не имел никаких претензий, что объяснялось довольно просто: каждый вляпывался там в такое, что непременно бы всплыло — по свойству этого вещества — на суде и крупными буквами сообщило о себе на первой странице «Нью-Йорк пост».

Намотав себе на ус эту информацию, я позвонил Рэю и узнал, что его рейд был успешен: Миллера привезли к нему несколько часов назад. В отель он вернулся на рассвете пьяный в дым. На все вопросы отвечал только храпом. Я сказал Рэю, что скоро приеду повидать своего клиента, на что капитан ответил мне, что только меня ему и не хватало для полного счастья.

По дороге я заехал наконец в банк, чтобы внести на свой счет миллеровские деньги и снять кое-что — надо было вернуть долг Рэю и обеспечить себе свободу маневра. Благодаря принятым в нью-йоркских банках правилам, этот счет вполне может просуществовать до моего пятидесятилетнего юбилея.

В половине одиннадцатого мы уже были в кабинете Тренкела. Миллер пробудился и беседовал с капитаном. Его заместитель Муни приветствовал нас при входе в свойственной ему непринужденно-обворожительной манере.

— Ой, Джек! — сказал он, тыча пальцем мне в лицо, — Ты изменил внешность?! Как тебе идет! Как жалко, что меня не было при этом, и я не помогал наводить на тебя красоту.

— Отлипни от меня, вошь конопатая, пока я тебе башку не открутил и в пасть не харкнул, — отвечал я.

— Находчив, как всегда, — ухмыльнулся он и звенящим от счастья голосом спросил: — Чем мы, жалкие, убогие, с куриными мозгами людишки обязаны счастью принимать таких персон, как ваш клиент, ваш друг и, конечно, вы сами, мистер Хейджи?

Что мне было ответить? Выглядел я чудовищно, но и Миллер производил впечатление человека, уже некоторое время назад простившегося с жизнью. По тому, как он обвисал в кресле, я понял, что от него опасность уже не исходит. Рэй отвел меня в сторону.

— Увези ты его отсюда. И сам поезжай домой. Приведите оба себя в порядок.

— Ты допрашивал его насчет Джорджа? спросил я.

— Его сейчас только и допрашивать, — пожал плечами капитан. — Мое личное мнение: никого он не убивал и вообще не способен на это. Ему при мне сообщили о том, что Джордж застрелен. Похоже, он к этому непричастен. Сразу признался, что у него был «зауэр», но его украли несколько месяцев назад. Я связывался с нашими коллегами из Плейнтона — они подтвердили. Он заявлял о пропаже большей части своей коллекции оружия. Это алиби.