(Теперь я начинаю понимать, что к чему. Значит, мне придется тащиться к нему и получать по шее за плюху, в которой я даже не виноват.)

– С шофером, который вез макет книги в типографию, случилась авария. Машина сгорела, книжка тоже.

– А шофер?

– Вы что, Малоссен, любитель транспортной хроники? Конечно, он погиб. Вскрытие показало, что он был по уши накачан Бог знает каким наркотиком. Юный кретин.

– Так чего же вы, собственно, хотите от меня, Ваше Величество? Чтоб я пошел к Понтар-Дельмэру, доложил ему, что наши курьеры, перебрав наркотиков, дохнут прямо за рулем, а потому в гибели его драгоценного творенья виноват лишь я один?

– Настойчиво советую вам придумать что-нибудь поумнее.

(На том конце провода не шутят. И чтобы я как следует все прочувствовал, переходят к графе расходов.)

– Имеете ли вы хоть малейшее понятие о том, сколько денег угрохано на эту книжку?

– Наверно, раз в десять больше того, что она принесет.

– Ошибочка, мой мальчик. Все, что можно было заработать на этой книжке, уже лежит в нашей кассе. Колоссальные дотации городских властей на издание Книги великого Архитектора, в которой он выкладывает начистоту, каким станет Париж завтрашнего дня. Весомая материальная поддержка Министерства капитального строительства, проповедующего политику гласности в этом вопросе.

– Так им и поверили…

– Заткнитесь, идиот, и считайте со мной! Далее. Гигантские расходы на рекламу – их взяло на себя само Архитектурное бюро Понтара! Права на издание за границей – они уже проданы в пятнадцать стран, готовых лизать задницу благодетелю, наводнившему их стройками!

– И те де и те пе.

– Вот именно. – Затем внезапно, тоном глубочайшего сострадания: – Мне говорили, у вас собачка – эпилептик?

Это был удар под дых, поэтому я промолчал. Что позволило Королеве Забо по-прежнему задушевно продолжать:

– И вроде бы довольно большая семья?

– Да, – сказал я. – Недавно она стала еще больше.

– Ах вот как! С прибавлением! Искренне рада за вас.

Еще немного, и эта вечнозеленая девочка запрыгает от счастья и захлопает в ладоши.

– Перечислить вам мои прочие недуги, Ваше Величество?

Пауза. Длинная телефонная пауза. (Что может быть хуже.) И наконец:

– Слушайте внимательно, Малоссен. Нам нужно около месяца на то, чтобы восстановить набор этой проклятой книги. Понтар-Дельмэр ждет гранки в следующую среду. А выйти в свет книга должна была десятого.

– Ну и что?

– Что? А то, что вы возьмете своего младенца в одну ручку, собачку-эпилептика в другую, вырядите свое святое семейство в лохмотья и в ближайшую среду отправитесь на коленях молить Понтар-Дельмэра. Причем вы сами будете так искусно разыгрывать козла отпущения, что он в порыве сострадания даст нам необходимый месяц отсрочки. Плачьте, друг мой, плачьте убедительней, будьте настоящим козлом.

(Спорить бесполезно.) Я только спрашиваю:

– А если я ничего не добьюсь?

– Если вы ничего не добьетесь, придется возмещать всю эту гору бабок, которые мы уже вложили в другие дела, и я сильно опасаюсь, что издательству «Тальон» придется сократить несколько высокооплачиваемых должностей.

– В том числе мою?

– Вашу – в первую очередь.

Щелчок – и разговор окончен. Видимо, у меня было довольно странное выражение лица, когда я тоже повесил трубку, потому что Тереза, все еще занятая интерпретацией руки вьетнамки, посмотрела на меня и сказала:

– Неприятности, Бен?

– Да. Проблемы, о которых ты не предупреждала.

С неизъяснимым ужасом Тянь почувствовал, что ледяная рука длинной девицы хватает его за руку. Он едва не отдернул ее, как будто наткнулся на клубок змей. Но в нем вовремя очнулся полицейский. Нужно как можно дольше продержаться в этом притоне наркоманов – о Боже, что за жуткие хари! Даже двенадцатилетнего мальчишку колотит, как осиновый лист! Надо слушать их телефонные разговоры, словом, надо собрать максимум сведений – дело стоит того, чтоб отдать свою руку на растерзание гадалке. И как можно дольше продержать семейство внизу, пока Пастор наверху обыскивает спальню Малоссена.

– Вы не женщина, вы мужчина.

Таковы были первые слова девицы. Сказанные, к счастью, шепотом, но очень неприятным тоном задубевшей в безбрачии школьной учителки. Тянь нахмурился.

– Вы мужчина, надевший женское платье из любви к истине, – пояснила учителка.

Глаза Тяня невольно округлились – естественно, насколько смогли.

– Вы всегда стремились к истине, – продолжала юная старушка все тем же назидательностародевическим тоном.

Тем временем Малоссен спрашивал по телефону, «так ли плохи дела». Тянь решил больше не обращать внимания на этого костлявого экстрасенса и целиком нацелиться на подслушивание телефонного разговора. «А что случилось?» – спросил Малоссен. Голос его казался озабоченным.

– А между тем вы обманываете себя, – сказала гадалка.

«Архитектор Понтар-Дельмэр?» – говорил Малоссен по телефону. Полицейский в душе Тяня вздрогнул. Так звали девицу с фотографий Малоссена, которую Пастор потом нашел в картотеке по наркотикам: Эдит Понтар-Дельмэр. Уже три дня, как Тянь следит за этой дрянью. Того, что он узнал за это время, вполне достаточно, чтобы упрятать ее лет на десять.

. – Да, вы обманываете себя, придумывая несуществующие болезни, – заявляет Тереза.

Уши Тяня на секунду отключились от телефонного разговора. («Несуществующие болезни – да что ты в этом понимаешь?»)