Шрифт:
Соловей замер на крышке трюмного люка с широко открытым ртом и не спускал глаз с кормщика. Другие мореходы занимались своими делами и тоже слушали очень внимательно. Даже дед Кондратий не перебивал рассказчика, только задумчиво покачивал головой.
— А ведь за нами погоня, — вдруг вымолвил Денис. — Давно слежу за этой посудиной. Она раньше держалась вдали, но повторяла все наши повороты, а сейчас начала приближаться.
— Что за судно?
— Одномачтовое, судя по парусам, похоже на буер. Судно легкое, ходкое, на таком возят мелкие грузы, ловят рыбу.
— Сколько на нем может быть людей?
— Как у нас, не больше десятка. Пушки на таких малышей не ставят, так что отобьемся.
Глава 7
Вскоре буер приблизился и можно было рассмотреть стоявших на его палубе людей. Судя по одежде обычные рыбаки, но у двоих в руках мушкеты, а остальные вооружены тесаками и длинными ножами. В стоящем на носу человеке Иван и Соловей узнали Петра, угощавшего их ромом в Ревеле. Только на этот раз на нем был не кафтан с кружевами, а морская куртка, перепоясанная широким ремнем, из-за которого торчала рукоятка пистолета.
— Эй, на карбасе! Спускайте парус! — скомандовал он.
— В чем дело? Держим путь в Стокгольм, имеем пропуск от шведских властей, — ответил дед Кондрат. Он также встал на носу карбаса и в руках сжимал старинную пищаль — единственное огнестрельное оружие, которое разрешено было иметь на карбасе.
— Ваши люди учинили драку в порту, изранили моих работников. Вот приказ бургомистра Ревеля, чтобы вас задержать и доставить к нему на суд! — Петр достал какую-то бумагу и помахал ею издали.
— Подотрись им, собака! — Закричал Соловей, но Денис грозно рыкнул на него.
— Не лезь в разговор старших!
— Ловить преступников бургомистр посылает своих стражников, — отвечал дед Кондрат. — А вот почему вы за нами следили полдня и объявились только сейчас, когда рядом нет других судов? Датского капитана Густава Тролла также обманули? Имеем доказательства вашего разбоя и везем их в королевский суд!
— Не бывать вам в Стокгольме! — зло закричал Петр. — Ребята вперед!
Но Денис ожидал этого момента и вовремя переложил руль. Тяжелый карбас отвернул влево и, подхваченный волной, буер проскользнул мимо. С него пальнули, и мушкетам ответила пищаль. Никто не пострадал, ветер унес дым выстрелов, и оба судна продолжали качаться на крутой волне друг против друга. Команды яростно переругивались, а кормщики старались перехитрить один другого и поставить свои суда самым выгодным образом. Верткий буер описал круг и опять нацелился на карбас.
— Братцы! Берись за весла и багры! Как супостаты начнут прыгать на борт, спихивайте их в море! — командовал дед Кондрат. — С Богом!
Брошенные с буера крючья вонзились в палубу, но привязанные к ним веревки были тут же обрублены. Раздались выстрелы, и дед Кондрат выронил пищаль. Буер сильно ударил в борт карбаса, раздался треск, и волна вновь развела суда. Но на борт успели перескочить трое во главе с Петром. Первого ударили в грудь веслом, и он свалился в воду, но остальные двое твердо встали на палубе карбаса. Один с обнаженным тесаком, а Петр навел на корабельщиков пистолет.
Огромное черное дуло, словно неподвижный змеиный глаз, смотрело в упор на Ивана. От его вида перехватило дыхание. Позади хрипел дед Кондратий, громко молился кто-то из корабельщиков. С приближающегося буера оскалившиеся бородачи орали что-то страшное.
— Брось топор, сопляк! — приказал Петр стоявшему рядом Ивану. — Тебе не по морю ходить, а титьку сосать…
— Иуда ты, бл… сын! — закричал надрывно Соловей.
— Молчи, скоморох! Будешь в шахте песни петь…
В тот же миг Соловей бросился на врага. На полке пистолета вспыхнул порох, и узкое пламя метнулось у самых глаз Ивана, а из затылка товарища полетели кровавые клочья. Рука, сжимавшая шершавое топорище, сама взметнулась вверх, и топор вонзился в шею разбойника. Некоторое время тот еще стоял, ухватившись одной рукой за снасть, и алая кровь ключом била вверх, а потом рухнул в море. Увидев такое, на буере все испугано замолчали, а последний из нападавших отшвырнул тесак и сам бросился за борт.
Денис вновь круто переложил руль и суда разошлись. Впрочем, на буере нападать больше не собирались — выловили своего человека и, поставив все паруса, быстро исчезли за горизонтом.
Тело Соловья отнесли на нос и накрыли парусом, деда перевязали и уложили в казенке. Денис приказал смыть кровь и повернулся к Ивану:
— Это у тебя первый? Ничего, попу покаешься на исповеди, он грех отпустит. Ты же своих товарищей спас… При таком ветре дойдем быстро. Вот только карбас вроде потяжелел, стал плохо руля слушаться. Эй, молодцы, гляньте-ка все ли ладно в трюме?
Крышку с трюма быстро сняли, и скоро снизу раздался крик:
— Хлещет вовсю! Тонем!
— Значит буер проломил-таки нам борт. Иван, держи руль. Молодцы, двое к носу, остальные за мной! Заводим пластырь!
Работа закипела. В трюме стучали молотки, пытались заделать пробоину изнутри. Остальные опускали за борт запасной парус, чтобы давлением воды его прижало к пролому и уменьшило течь. Но ветер крепчал, и волны становились выше. Они все чаще обрушивались на палубу и не давали завести пластырь.