— А что ему оставалось делать?

— Ну, брать заложников — это уже тяжкое преступление, терроризм. Фоменко мог подогнать спецназ, снайперов, и тебе бы влепили пулю.

— Вряд ли.

— У тебя есть какие-то идеи, мысли на этот счёт? Почему — «вряд ли»? Почему ты думаешь, что Фоменко не пошёл бы на шумное решение проблемы?

— Нет у меня мыслей… Просто думаю я так. Кажется мне, что не погнал бы он против меня спецназ, захотел бы по-тихому все решить.

— Интуиция. Понятно, — сказал мужчина в очках. — Ну а вообще — чего ты хочешь?

— Это как?

— Ты молодой умный парень, приходишь из армии и начинаешь как одержимый гоняться за каким-то подонком. Будто бы нет в мире дела важнее.

— А что, не надо было? Надо было простить? Типа, врезали по одной щеке, подставь другую?

— Я не об этом. Наверное, нужно было сквитаться с Олегом Фоменко. Но ты сделал это таким способом, что пустил под откос всю свою будущую жизнь. Ты уже не можешь вернуться домой, ты не можешь встретиться с матерью, тебя ищет милиция…

— Я всё сделал правильно.

— Наверное. Но разве обязательно было бить Олега Фоменко при людях? Люди в таких случаях перестают быть людьми и становятся свидетелями. Ты мог сделать все то же самое, но не засветиться.

— Подкараулить его в подворотне? И шарахнуть кирпичом по башке сзади?

— Ну хотя бы так. Это была бы месть, но тебе потом не пришлось бы бегать от милиции по всему городу.

— Я прав, — сказал Алексей. — И какого чёрта я должен скрывать, что я прав?!

— Все понятно, — сказал серьёзный мужчина в очках. Алексея перестало мутить, он мог концентрировать своё внимание, и теперь мужчина казался ему похожим на психоаналитика из американских фильмов — такой же вот рассудительный и всезнающий, единственный нормальный посреди окружающих его психов.

— Допустим, все у тебя получилось, — сказал мужчина. — Мать с сестрой выпустили, Олега Фоменко ты в очередной раз уделал. Что дальше? Что ты вообще собираешься делать?

Алексей не понял вопроса. Как это — дальше? Потом он вспомнил, что в заполнявшихся им раньше анкетах тоже попадались бессмысленные вопросы, и на них всё равно нужно было отвечать.

— Что я буду делать? — В голову ничего не лезло, и он выдал лживую отговорку, навязшую у него в ушах от многочисленных материнских советов: — Ну, работу искать, наверное.

«Только какая работа мне теперь светит?» — подумал он тут же. На круглом лице очкастого «психоаналитика» была написана примерно та же самая мысль. Алексей нахмурился — глупость ляпнул, не потрудился придумать что-нибудь поумнее. А что поумнее? А что вообще тут можно придумать, а?!

— Если ты действительно хотел найти работу, — мягко заметил очкастый, — то почему после возвращения из армии ты сразу занялся не поисками, а местью?

Дерьмо вопрос. Такой вопрос, что и отвечать-то на него глупо. Нечего отвечать, все и так понятно.

— Потому что месть была для тебя важнее.

Если сам все знаешь, чего спрашиваешь?! Да, так получилось. Да, значит, месть важнее. Важнее и проще. Потому что тут я знал, что мне надо делать. Знал и умел. Наверное, это всё, что я знаю и умею.

Алексей так и не сообразил, были ли это его мысли, или же он все проговорил вслух. Во всяком случае очкастый понимающе кивнул, будто бы прочитал мысли Алексея и больше ни в каких ответах не нуждался. Очкастый поднялся со своего крутящегося кресла и приблизился к Алексею вплотную.

Сейчас Алексею вдруг показалось, что «психиатр» очень похож на кого-то знакомого. Да, точно, если очки убрать…

Если убрать очки и чуть подправить причёску, то «психиатр» как две капли воды был похож на того мужика с мобильником, который убил Алексея на Лесном шоссе.

— Больше вопросов не имею, — сказал «психиатр», и Алексей вдруг со страшной скоростью полетел в темноту, будто бы его только что резким движением выключили из розетки.

— Черт с вами! — сказал полковник Фоменко. И назвал фамилию. А потом невыносимо долгие три секунды ждал, чем это для него аукнется. Если это всё-таки враги подсадили его на крючок, тогда скажут спасибо и, может быть, действительно не обманут, не тронут. А вот если это проверяли свои… Впрочем, в этом случае Фоменко тоже нашёл бы, как оправдаться.

Но вышло не так и не этак.

— Это неправильный ответ, — сказал голос в трубке. — Как-то несерьёзно вы к этому отнеслись, полковник.

— То есть как — неправильный?! — взревел Фоменко. — Это что ещё…