– А вдруг и эта машина в розыске? – с деловитым видом поинтересовалась Тина.

– Возможно, – кивнул Георгий, появляясь уже одетым и с половинкой гамбургера в руке. Сунул ее Тине. – Главное, чтобы нас не связали с этим грабежом. Эх, хоть бы какой-нибудь документ имелся! Тогда можно было б в случае чего сказать: мол, купили так, по случаю, ничего не знали… Нет, придется все-таки ехать к Виктории. Или хотя бы позвонить ей. У тебя карточки нет случайно?

Тина, насупившись, сунула руку в карман, куда перепрятала из прежней куртки все трофеи. Протянула свой паспорт.

Георгий глянул на фотографию. Потом ей в лицо – недоверчиво глянул, будто не находил сходства с оригиналом.

– Выходит, ты действительно намеревалась удрать от меня? – проговорил таким тоном, словно жалел, что это предприятие не удалось.

Георгий как закрыл рот на замок, так и давил молча на педали. Желтенькая двухместная коробочка на колесах и впрямь развивала очень даже неплохую скорость. Тина едва замечала пролетающие мимо указатели.

– Куда мы едем? – решилась наконец спросить.

– В Зулейку.

– Куда?!

– Никогда не слышала? Да, это место мало кто знает. Курорт на побережье, потрясающей красоты бухта, великолепный пляж, горы… Чем-то напоминает Карадаг. Бывала на Карадаге?

– На Карадаге? А это где?

– Так, с тобой все ясно. Карадаг – горный массив в Крыму. А Зулейка – на Средиземноморском побережье.

– Название странное. Турецкое, что ли?

– Да. Существует древняя легенда о девочке из рыбацкой деревушки… Девочку похитили турки. В пятнадцатом, кажется, веке, когда всех тут держал в кулаке рыжий пират Барбаросса. Ну, украли девочку, перекрестили ее в мусульманку Зулейку. Шли годы, но она от страха и всего пережитого сошла с ума и как бы навсегда осталась маленькой девочкой, которая все время ждет, когда сможет вернуться к маме. Только имя свое настоящее позабыла: Зулейка да Зулейка. А дом, деревушку – это помнила. И наконец каким-то чудом – легенда об этом умалчивает – Зулейка вернулась на родину. Прибежала домой, а там какие-то чужие люди. Рассказала им свою печальную историю, а те плечами пожимают. Потом кто-то вспомнил… Да, было что-то подобное. Но очень давно, полвека назад. Не поверила Зулейка. Тогда подали ей зеркальце, поглядела она на себя – и увидела старуху. Упала – да и умерла.

– О господи, кошмар какой! – поежилась Тина. – Прямо сердце разрывается. Зачем в честь такой жути назвали курорт?

– Он находится как раз на месте той деревушки, где жила и куда вернулась Зулейка.

– Вернулась, чтобы умереть.

– Да. Зато умереть на родине.

Что-то такое прозвучало в его голосе…

Тина взглянула на него искоса.

Лицо Георгия казалось усталым, постаревшим. У нее перехватило дыхание.

Да что же это с ней было? Куда, в какое бегство собралась? От себя-то не убежишь…

– Ты… не расскажешь мне, что там произошло у Голуба? – спросила неожиданно для себя самой. Нет, если честно, Голуб и «Просперити» интересовали ее сейчас лишь постольку-поскольку. Даже образ Зои-Вики несколько поблек.

– А что рассказывать-то? – дернул плечом Георгий. – Только такой прекраснодушный Манилов, как я, мог всерьез рассчитывать на этот разговор и верить в раскаяние нашего будущего президента. Конечно, когда сказал о пленке… это его подкосило. И все же – как я теперь анализирую его реакцию – выглядел он не столько напуганным, сколько возмущенным. Как если бы был убежден, совершенно уверен, что кассета всего одна, а оказывается… Наверное, эти, из «Просперити», уверили его, что копий нет. После нашего разговора, конечно, он бросился им названивать и возмущаться… Их реакция последовала незамедлительно, ты сама видела. Но, строго говоря, все было не зря! И даже то, что ты нас с Викторией видела. Иначе не разозлилась бы, как не знаю кто, не кинулась бы бежать, а я не бросился бы за тобой… И мы бы сейчас лежали под обломками всего того антиквариата. У тебя действительно какое-то чутье… Ты даже иногда отчета себе в этом не отдаешь, а знаешь, что случится. Жаль, что мне этого не дано.

– Нет, тебе просто не хотелось терять веру в этого человека, – кивнула Тина.

– Да уж. И умирать не хочется, конечно, хотя, видимо, придется, – проговорил он как-то странно, задумчиво, словно не слышал себя.

Тина в испуге повернулась:

– Ты о чем?

Георгий встряхнулся:

– Что?.. Да так, мысли вслух. Думаю, Голубу там, в Афгане, очень уж не хотелось на чужбине погибать, оттого все и вышло.

– А ведь сколько погибло! – вздрогнула Тина, и лицо Рока, «юного нахимовца», промелькнуло перед ней, вселив в душу непонятный страх.

– Знаешь что? – неожиданно повеселел Георгий. – Я вовсе не хочу тебя пугать, но, по-моему, за нами «хвост».

Он резко прибавил скорость. Тину швырнуло на спинку сиденья.

– Почему ты думаешь, что это за нами? – спросила она, оборачиваясь. – Дорога одна, ему больше деваться некуда.

– Всякое бывает, – согласился Георгий, резко сбавляя скорость перед светофором (они въехали в небольшой придорожный поселок) и глядя в зеркало заднего вида.

Тина, которую при торможении бросило вперед, посмотрела на Георгия неодобрительно. Похоже, он не такой уж хороший водитель, если не способен рассчитать скорость перед светофором и так балуется тормозами. Кроме того, насколько она понимала, надо мчаться как можно быстрее, если хочешь оторваться от «хвоста».

Зеленый перестал мигать, загорелся желтый. Секунда… другая… И в то самое мгновение, когда уже должен был вот-вот вспыхнуть красный, Георгий неожиданно нажал на газ!

Тине почудилось, будто не машина, а она сама совершила внезапный прыжок – и оказалась по другую сторону перекрестка. Да… ночью, только ночью возможны такие трюкачества. Днем они оканчиваются однозначно – на всех широтах!

Тина оглянулась. Оба автомобиля, до того ехавшие за ними, дисциплинированно ожидали, когда вновь загорится зеленый. Правда, водитель черного «Форда» оказался тоже очень нетерпеливым и проскочил перекресток уже на желтый.