Если бы я в ту минуту знала о Пигале то, что узнала вскоре, я, наверное, умерла бы на месте. А тогда я просто остолбенела, внезапно угадав, почему усмехнулся Никита там, в одном из берлинских кабаков, когда я заносчиво отказалась водить знакомство с кабатчиками. С мачехой моей я бы, конечно, не водила знакомство с превеликим удовольствием, но ведь одним из таких кабатчиков был теперь мой родной отец, а другим – сам Никита, человек, которого я так страстно любила и бесстыдно домогалась.

– …Ладно, я все понимаю, но зачем вы снова потащились к нему в офис?! – возмущенно воскликнул Бертран. – Какого черта было нарываться на неприятности?! Слышали такую поговорку: любопытство погубило кошку?!

– Слышала, слышала. Ну кто ж знал, что эта Настасья возьмет и вернется? – проворчала Алёна, зябко кутаясь в большущий вязаный платок, выданный ей Мариной для сугреву, и прикладываясь к толстостенному стакану, куда был щедро – для той же цели – налит коньяк.

Она уже приканчивала горючее, однако внутренний озноб, бивший ее после возвращения из некоего офиса на рю де Фобур-Монмартр, никак не утихал.

– Впрочем, с этой вашей «тревожной кнопкой» недурно было придумано, – проговорил Бертран благосклонно. – Зашифровать номер Шершнева на одно нажатие на клавиатуре портабля и вовремя нажать… Да, если бы не это, даже не знаю, что случилось бы. Сами придумали?

– Нет, один человек научил.

– Ваш друг?

– Ничего себе, друг! Пару месяцев назад чуть до психушки меня не довел.

– Pardon? – вскинул брови Бертран.

– Ну, короче, до госпиталя Святой Анны. – Алёна очень кстати вспомнила, что по указанному адресу помещена самая известная парижская клиника для душевнобольных.

– Понятно. А все-таки вы зря к нему пошли! Госпиталем Святой Анны тут не кончилось бы.

– То есть вы считаете, что я напрасно?.. – У Алёны аж дыханье сперло от возмущения.

– Я только говорю, что это было очень рискованно, – успокоил ее Бертран. – Но не зря. Конечно, не зря! К сожалению, все то, что вы вытащили из мусорной корзинки, вполне могло там и оставаться, а вот насчет связи с мсье Шершневым Дени Морта – это бесценная информация. Правда, я еще не совсем понимаю, что она означает. Может быть, просто-напросто то, что подобный подобного ищет?

– В каком смысле?

– В том, что каждой твари – по паре. Дени Морт во всех своих ипостасях – это коллега Шершнева, – пояснил Бертран. – Конечно, Морт – фигура гораздо более серьезная, можно сказать, мастер международного класса, Шершнев по сравнению с ним – просто мальчик из церковного хора. Между ними есть одно общее: ни того ни другого ни наша полиция, ни Интерпол не могут взять с поличным. Но если Шершнев сидит в Париже и строит из себя добропорядочного адвоката, пытаясь хотя бы для видимости уживаться с законом, то Морт практически неуловим. Он виртуозно меняет внешность, вы и сами могли в этом убедиться.

– Морт – это и есть его настоящая фамилия? Или он Тод? Или все же этот, как его?..

– Нет, в том-то и состоит ирония судьбы, что этому человеку, который сделал смерть своим ремеслом, повезло родиться с фамилией Морт. Думаю, я не поверил бы, если бы мне кто-то сказал об этом, но я знаю совершенно точно, что это так.

– Откуда?

– Оттуда, что мы с этим Мортом, можно сказать, друзья детства.

Стакан выпал из рук Алёны. По счастью, он уже почти опустел, да и Бертран с непостижимой ловкостью поймал его у самого пола.

– Не пугайтесь, – он вручил стакан Алёне, – я же говорю: мы, можно сказать, друзья детства. А можно и не сказать. Мы родом из Бургундии, есть там такое чудное селение – Мулен-он-Тоннеруа. Великолепное, сказочное место! Там вообще много Мортов, Баре, ну и Гренгуар очень распространенная фамилия.

– Мулен? В Бургундии? – недоверчиво переспросила Алёна. – Да что вы говорите? Туда как раз собираются ехать Морис и Марина, какие-то друзья пригласили их пожить в своем доме.

– А вы с ними едете? – быстро спросил Бертран.

– Да ну, мне и в Париже хорошо, – покачала она головой.

Тот посмотрел с сомнением: похоже, не слишком-то верил, что где-то, пусть даже и в Париже, может быть так же хорошо, как в этом неведомом Мулене.

– Ну так что Морт? – напомнила Алёна.

– У меня с ним старые счеты. Когда нам было по шестнадцать, он увел у меня девушку. Мы все учились в одном классе, у Арьян – ее звали Арьян – были поразительно красивые волосы – легкие, пышные, вьющиеся, золотые… просто солнечные лучи… – Бертран мечтательно улыбнулся. – Я потом долго ненавидел светловолосых женщин. Смешно вспомнить, как страдал!