Вдруг, к удивлению Верниты, граф стукнул кулаком по столу с такой силой, что едва не расплескал кофе.

— Mon Dieu! — выругался он. — Вы прекрасно понимаете, о чём я! Где и как вы в нынешней вашей жизни найдёте себе достойного мужа?

— Мужа? — в удивлении переспросила Вернита.

— Да, ведь к этому стремятся все девушки. У вас нет никого, кто мог бы позаботиться о вашем браке, значит, придётся думать об этом самой.

— Я не могу… не могу об этом думать, — тихо ответила Вернита.

— Но вы, как и любой человек, нуждаетесь в любви, а та любовь, которую неминуемо предложат вам в особняке Шаро, редко заканчивается свадьбой.

Вернита, поражённая и смущённая его откровенностью, не знала, что ответить. Наконец, отвернувшись, она проговорила:

— Вы имеете в виду…

— Да, именно это я и имею в виду! — резко прервал её граф. — Вы необыкновенно хороши собой, а дворец принцессы Полины всегда полон мужчин — мужчин, которые приходят туда полюбоваться на принцессу, но, если они не слепы и не глупы, непременно обратят внимание на вас.

Помолчав, он продолжал:

— А слуги в самом доме? Казначей, главный конюх, множество других — все они неминуемо будут преследовать вас своим вниманием, и я не знаю, можете ли вы сопротивляться им, даже если захотите.

— Вы меня пугаете, месье!

— Я и хочу вас напугать, — ответил граф. — Я хочу, чтобы вы поняли, что вас ждёт, и подготовились к этому! Mon Dieu! Если бы я мог увезти вас отсюда!

После долгого молчания Вернита ответила:

— Я понимаю, что вы хотите сказать, и благодарна вам за вашу заботу. Но вы, кажется, забываете, что я знаю, что хорошо и что дурно, и никогда не делаю ничего такого, что не одобрили бы мои отец и мать.

Граф улыбнулся: открытая, добрая улыбка прогнала с его лица прежнюю мрачность.

— Вы думаете, я этого не знаю? — спросил он. — Ваши красота и невинность, Вернита, освещают вас каким-то особым светом. К несчастью, именно этот свет влечёт к женщинам мужчин, давно забывших значение слова «целомудрие».

Вернита задумалась… и вдруг у неё против воли вырвались слова — тихий, почти безнадёжный всплеск отчаяния:

— Ах, если бы вы взяли меня с собой!

Лишь произнеся эти слова, девушка поняла, как дерзко и даже непристойно они звучат.

Но Вернита не имела в виду ничего дурного. Она просто подумала, что из Швеции ей легче будет добраться до Англии, где ждёт её родной старый дом.

Граф недоверчиво взглянул на неё, затем заговорил, и голос его был напряжённым и полным горечи:

— Вы думаете, я не хочу этого? Если бы я только мог… Но это невозможно! Я не могу объяснить вам, в чём дело, но поверьте: я не имею права брать на себя ответственность за вас.

Вернита была поражена не столько его словами, сколько тоном, не оставлявшим сомнений в его искренности.

Она смотрела на него расширенными глазами, не в силах отвести взгляд от искажённого болью красивого мужественного лица.

Казалось, целую вечность они не могли оторвать глаз друг от друга. Наконец граф произнёс:

— Этот разговор не стоит продолжать, мадемуазель! Пойдёмте, я отвезу вас домой.

Он подозвал официанта и попросил принести счёт. Вернита сидела, не шевелясь, уставившись в пространство. Ей казалось, что мир перевернулся вверх дном. Что теперь говорить? Что делать? В душе её царило смятение.

Она знала только, что сердце её бьётся как сумасшедшее, все вокруг расплывается в каком-то тумане, а граф почему-то вдруг стал от неё страшно далёк.

Вернита хотела прильнуть к нему, взять за руку, умолять, чтобы он не оставлял её одну. Никогда ещё целую жизнь её не обуревало такое до боли сильное желание!

Граф уплатил по счёту, и мадам с поклоном проводила гостей на улицу, где их ждал экипаж.

Они сели: Вернита заметила, что граф отодвинулся от неё как можно дальше.

Экипаж тронулся с места. Взглянув на графа, Вернита заметила, что губы его изогнуты в горькой, циничной улыбке.

Он упрямо смотрел прямо перед собой, и Вернита с тоской подумала, что не только огорчила, но и осердила его.

Тихим, едва слышным голосом она заговорила:

— Если я вас расстроила… пожалуйста, простите, я совсем этого не хотела… Это был чудесный вечер, мне было так хорошо с вами, пока… пока я вас не осердила.

— На вас я не сержусь, — ответил граф.

И вдруг он порывисто повернулся к ней и сжал в объятиях.

Без слов, без всяких объяснений Аксель притянул Верниту к себе и впился губами в её губы.