«Так вот откуда ветер дует, — догадался Чигирев. — Это Крапивин влез. И поступил, кстати, неглупо. Мне самому надо было понять, что лучшим выходом для России будет все же русский царь. Как я не догадался поставить на Скопина?»

— Значит, в ближайшее время возникнет боярский заговор, — констатировал он. — Но армия поддержит Скопина. Будет он популярен и у черни. Московские низы традиционно не жалуют бояр и уповают на царя. А Скопин именно такой царь, какой им нужен: решительный, успешный в битве и происходящий из знатного рода. Чем закончится противостояние, я предсказать не берусь. Но пока Скопин-Шуйский на Москве, наша война будет затяжной и кровавой.

— Ясно, — протянул король. — Что скажете, панове?

— Я сразу говорил, ваше величество, что поход на Московию безумен, — вступил в разговор Жолкевский. — Конечно, мы в состоянии разбить московитов. Но чего это будет стоить? Тушинский вор понес большой урон, и теперь все силы царя обратятся против нас. Мы оставим здесь, на полях Московии, своих лучших бойцов. Тогда с юга по нам ударит Турция, а с севера — Швеция. Московия не стоит того, чтобы рисковать Речью Посполитой, ваше величество. Да и зачем вам эта земля? Здесь не уважают ни данного слова, ни крестного целования. Здесь самые благородные ведут себя как холопы. Здесь постоянные подлые заговоры и интриги. Благородному пану нечего делать в этой Богом проклятой стране. Пока Московия еще слаба, давайте отторгнем у неё северские города и смоленские земли и заключим на этих условиях мир.

— Но все же Московия — аппетитный кусок, — с сомнением покачал головой Сапега. — Я думаю, надо перейти к обороне. Мои люди тем временем вступят в сговор с московскими боярами и помогут им составить заговор против Скопина. Когда царь Михаил будет свергнут, мы сможем снова попробовать прибрать московскую корону.

— Это справедливо, — заметил король. — Я и мысли не допускаю, что можно отказаться от Богом назначенного мне Московского царства. Да и не простит мне Всевышний, если я отступлюсь от намерения привести московитов к истинной вере.

— Хотел бы заметить, ваше величество… — произнес Чигирев.

— Ты здесь еще? — король надменно посмотрел на Чигирева. — Ступай. Я тебя после позову, когда совет закончим.

Чигирев поклонился и вышел из шатра. В голове у него царило смятение. На престоле в Москве Скопин-Шуйский — молодой, энергичный правитель. Человек, который отважился отринуть вековые обычаи и смело двинул страну к возрождению. Польской оккупации может даже не потребоваться. Крапивин, возможно, сам того не желая, осуществил намерение Чигирева. «Вот бы теперь оказаться на Москве, — думал он. — Но не простит мне Скопин службы у Отрепьева. Не простит того, что перебежал к полякам. Служба новому царю невозможна, а служба Сигизмунду теперь уже точно будет истинной изменой своей стране. Что же делать? Все планы, ради которых жил, рухнули. Жить не хочется».

Навстречу Чигиреву, понурясь, шел монах. Историк отступил в сторону, чтобы пропустить его, но с изумлением узнал в доминиканце инженера Алексеева.

— Виталий Петрович?! — воскликнул он.

— Тихо, — Алексеев приложил палец к губам. — Идем-ка в сторонку, разговор есть.

Они отошли от костров осаждающей армии и сели на поваленное бревно.

— Как вы здесь? — спросил Чигирев.

— Басов просил забрать вас отсюда, если в Москве состоится переворот Скопина.

— Почему?

— Он сказал, что если победит Скопин, вам здесь делать больше нечего. На историю вы уже повлиять не сможете. Скопин неизбежно отбросит поляков от Москвы. А вот жизнью вы будете рисковать очень сильно и, главное, бессмысленно.

— А где сам Басов?

— Его нет здесь больше, — отвел глаза Алексеев. — Он погиб в сражении под Тулой. Примерно год назад… по вашему времени.

— Как?!

— Роковая случайность, нарвался на мушкетный залп.

Они замолчали. Чигирев был буквально сражен известием о гибели фехтовальщика.

— Куда же мы пойдем? — спросил наконец историк.

— В любой из открытых нам миров. Только не в наш собственный, там нас ждет смерть. И не в этот. Басов сказал, что здесь мы сделали все возможное. Здесь неподалеку «окно» в тысяча девятьсот двенадцатый год. Игорь больше всего любил тот мир.

— Но я хочу в этот.

— Басов сказал, что это ваше право. Но тогда мы оставим вас здесь навечно.

— Но я хочу найти своего сына.

— Он в Варшаве.

— Ложь! — взбеленился Чигирев. — Я обыскал всю Варшаву за последние три года. Там нет моего сына. Там нет даже адреса, который дал мне Басов.

— И не будет еще лет триста. Мы отправили вашего сына в Варшаву тысяча девятьсот семидесятого. Игорь сказал, что выполнил все ваши требования. Ваш сын получит хорошее европейское образование и станет западным человеком. А насчет того, в каком мире и в каком времени, уговора не было.

— Почему же он мне не сказал?! — вскрикнул Чигирев.

— Он сказал, что это позволит вашему сыну больше узнать и шире смотреть на вещи, — ответил Алексеев. — Поверьте, он всегда хотел лучшего для Янека… и для вас. Сейчас я выполняю его последнюю волю. Притом Игорь сказал, что продиктована она вашими же интересами. Либо вы остаетесь здесь и не сможете увидеть сына, либо идете со мной.

— Но я хочу узнать, чем здесь все закончится.

— Басов предусмотрел и это. Он разрешил вернуть вас в этот мир, но в две тысячи четвертый год. Вы сможете точно узнать, к каким последствиям привело произведенное вами вмешательство… и не сможете ничего исправить. Как вам известно, наша машина обратного движения во времени не допускает. Решайтесь. «Окно» вон в той роще. У нас с вами не более двух часов. Потом аккумуляторы сядут, и мы навсегда застрянем в этом мире.