— Ну, чего встал, хозяин? — процедил Басов. — Мы на Москву-то идем, али нет? Вечереет уж. Да и дождь, того гляди, начнется.

— И то верно, соколики, — засуетился купец. — Тока воров побитых подобрать надо да в разбойном приказе предъявить.

— Подбирай, — бросил Басов. — Мы падалью не занимаемся.

Ефим жестом приказал возницам собрать трупы бандитов и тут же с ужасом уставился назад. Разведчики тоже обернулись. Из-за поворота дороги отчетливо слышался топот множества ног и бряцание оружия.

Вскоре на дороге появился бегущий изо всех сил десяток стрельцов. Путники без труда узнали в них давешних вояк, которые пировали на постоялом дворе. Добежав до места сражения, стрельцы остановились.

— Хлопоня? — полуутвердительно спросил здоровый бородатый стрелец с саблей на боку, очевидно, старший в отряде.

— Хлопоня, батюшка, он, убивец, — низко кланяясь, подтвердил Ефим. — Бона, окаянный, без жизни лежит. А двое еще вон туда побежали.

Десятник махнул рукой, и четверо стрельцов бросились вслед за убежавшими бандитами. Сам же десятник неспешно обошел тела убитых разбойников, пнул ногой безжизненное тело Хлопони, хмыкнул, увидев отрубленную голову второго бандита.

— И кто ж сотворил сие? — задал риторический вопрос десятник, глядя прямо на Крапивина.

— Они, батюшка, спутники мои, — снова поклонился Ефим.

Десятник подошел к путникам поближе.

— Кто такие? — грозно спросил он.

— Из Сибири мы, — ответил ему Чигирев. — Службу завершив, на Москву возвращаемся. Я — Сергей. Писцом при красноярском воеводе состоял. Это сотник Владимир, а это — десятник Игорь.

— Ага, — стрелец почесал в затылке. — А Хлопоню-то кто порешил?

Он в упор смотрел на Крапивина, всем видом давая понять, что уже знает ответ на вопрос.

— Я, — спокойно ответил Басов.

— Да ну? — десятник с изумлением посмотрел на скромную фигуру Басова. — А второго вора кто обезглавил?

— Тоже я, — ответил Басов.

— А ты кого погубил? — обратился десятник к Крапивину.

— Этого и этого, — показал Крапивин двух сраженных им бандитов.

— А этот? — десятник пнул лежащего перед ним разбойника.

— Это тоже мой, — пояснил Басов.

— А тот? — десятник указал на пятое тело, лежащее в отдалении.

— Этого я порешил, — сообщил Чигирев, — И еще одному правую руку поранил. Так что по этой примете сыскать его вам будет нетрудно.

— Писец, да двоих побил! — восхищенно причмокнул языком десятник. — Знатные вы рубаки, видать.

— Да то разве бойцы? — усмехнулся Басов. — Так, мужики при кистенях. Только купцам и страшны.

— Не скажи, — буркнул десятник. — Хлопоня-то боевым холопом был. Я их с полгода ищу. Людей они много погубили, да от меня сколько раз уходили.

— Но вот ты их и взял, — удовлетворенно улыбнулся Басов.

— Да то же вы их порешили, — подскочил к Басову купец.

Очевидно, он рассчитывал получить часть награды за поимку бандитов Хлопони.

— Что ты, втроем да восьмерых одолеть, виданное ли дело? — усмехнулся Басов. — Десятник, вон, и тот так просто взять не мог. Удумал на живца ловить. Пошел за твоим обозом, знал, что Хлопоня на него позарится. Прикинул, что как начнут воры обоз грабить, так он их тепленькими и возьмет. А ежели разбойники тебя порешат, так и добро промеж стрельцов поделить можно.

— Да что ты такое мелешь? — разъяренный десятник подлетел к Басову.

— Успокойся, стрелец, — положил ему руку на плечо Басов. — Супротив тебя в губной избе я и слова не скажу. Да и недосуг мне с дознавателями объясняться. Ты воров повязал, а нам дай путь свой далее держать. Идет?

Из леса донесся звук ломающихся веток. Вскоре ушедшие прежде в погоню стрельцы вывели на дорогу двоих связанных бандитов. Б глазах у плененных читалась смертная тоска и безнадега. У одного из правой руки обильно сочилась кровь.

— Ну вот, ни один не ушел, — констатировал Басов. — И все благодаря государевым людям славным. Так что, десятник, можем мы своей дорогой идти, али по приказам нас затаскаешь?

— Да ступайте вы на все четыре стороны, — недовольно сплюнул десятник.

В Москву обоз въехал, когда уже вечерело. Разведчики с интересом рассматривали город. По дороге им уже довелось пройти через несколько деревень, и странники смогли составить определенное впечатление о быте страны. Бревенчатые избы, большинство из которых топилось по-черному, размокшие под осенними дождями дороги, плохо одетые люди. Всё это вовсе не соответствовало бытовавшему в двадцатом веке романтическому представлению о «правильной и неиспорченной современной цивилизацией богоспасаемой Руси». Несколько раз видели они и удивительно красивые монастыри, кольцом окружавшие Москву. Впрочем, когда лесная чаща раздвинулась и глазам путников предстали московские златоглавые купола, ни один из них не сумел удержаться от возгласа восторга. Даже суетливый Ефим степенно перекрестился, поклонился в пояс московским церквям и промолвил: