— Ну, тогда хоронись, — скомандовала Дарья, открывая перед историком стоящий вдоль стены длинный узкий сундук.

За стеной раздались тяжелые шаги и бряцание оружия. Быстро отстегнув для удобства саблю, Чигирев залез в сундук. Дарья закрыла крышку. В наступившей тишине историк услышал, как удаляются шаги неизвестных воинов. Потянулись минуты ожидания. Лежа на дне сундука среди какого-то тряпья, Чигирев лихорадочно думал: «Только бы пронесло! Только бы пронесло!..»

Не пронесло. Дверь с грохотом отворилась, и Чигирев услышал грубый голос:

— Бона, смотри, какая птичка.

— И впрямь хороша, — отозвался второй, чуть более высокий.

Историк услышал звук закрывающейся двери и стук о стену: видимо, к ней прислонили бердыши.

— Отпустите меня, — донеслась робкая просьба Дарьи.

— Ить, куда? — вновь послышался первый голос.

Тут же Чигирев услышал возню и сдавленный девичий стон. Очевидно, Дарье зажимали рот.

— Ты только молчи, девка, и всё путем будет, — тихо пообещал первый мужик.

Потом послышался звук рвущейся ткани, отчаянное мычание Дарьи и голос второго мужика:

— Ох, как лепо.

Повинуясь безотчетному импульсу, Чигирев вскочил, откинув крышку, выхватил саблю и вывалился из сундука. Прямо перед ним здоровенный детина, стоя позади Дарьи, одной рукой зажимал девушке рот, а другой залез в разорванный ворот сарафана и щупал ее груди. Второй, поменьше, встав спереди на одно колено, задрал ей подол до живота и увлеченно шарил своей лапой между девичьих ног.

Увидев неожиданно появившегося противника, стрельцы отпустили жертву и схватились за сабли. Дарья мышкой юркнула в угол и забилась там, прикрывая руками разорванный ворот сарафана.

— Оставьте ее! — громко приказал Чигирев.

Он уже понял, что избежать гибели или плена ему не удастся, но надеялся привлечь на звук драки других стрельцов, а возможно, и их командиров и таким образом спасти Дарью от насилия. В конце концов, время-то не Ивана Грозного, а нападающие — не опричники. Вряд ли их погладят по головке за насилие, учиненное в доме родовитого боярина.

— Да это же Романов вор, — грозно выкрикнул тот стрелец, что был побольше. — А ну, отдай саблю, а не то убью сей же час.

— Отдам, — пообещал Чигирев. — Только девку не троньте.

— А это мы поглядим, — фыркнул стрелец.

— А ну, прочь отсюда, охальники, — что есть силы заорал Чигирев, двинувшись на своих противников.

Нe то испуганные его самоуверенностью, не то ошеломленные криком, стрельцы бросились вон из комнаты. Инстинктивно Чигирев выбежал за ними, и тут дверь в противоположной стене открылась и в комнату ввалился десяток стрельцов. Первый, судя по одежде и оружию, был командиром. Увидев вошедших, Чигирев остановился. Застыли и стрельцы.

— Вон он, Романов человек! — указывая на Чигирева, заорал младший из стрельцов, только что пытавшихся изнасиловать Дарью. — Держи его!

Стрельцы двинулись на историка, но тот поднял саблю, давая понять, что будет биться до конца. Это заставило нападающих остановиться.

— Саблю положи, — грозно приказал офицер. — Иначе до смерти убьем.

— Прости, сдался бы я царевым людям, — ответил ему Чигирев. — Да стрельцы твои насилье над невинной девкой учинить удумали. Я и вступился.

Почему-то в эту секунду он был убежден, что сейчас погибнет, и твердо решил продать свою жизнь подороже. Офицер сумрачным взглядом обвел несостоявшихся насильников и вдруг зычно крикнул:

— А ну, кто там схоронился, покажись.

Зажимая руками разорванный ворот, вся пунцовая, как рак, Дарья вышла в залу и тут же повалилась в ноги стрельцам.

— Кто такая? — спросил офицер.

— Дарья. Боярыни Ксении Ивановны сенная девка, — рыдая ответила Дарья.

— Правду ли говорит сей человек?

— Всё так и было, — ответила Дарья. — Снасильничать меня стрельцы хотели.

Офицер жестко посмотрел на провинившихся стрельцов и скомандовал:

— Вон отсюда. По утру ко мне явитесь.

Потупясь, оба стрельца вышли из зала.

— Ну, а теперь саблю отдашь? — спросил офицер, обращаясь к Чигиреву. Голос его стал явно мягче.

— Крест целуй, что насилия над ней не допустишь, — потребовал историк.

Ухмыльнувшись, офицер полез за пазуху, вытащил нательный крест, поцеловал и произнес:

— Богом клянусь, не тронем ее.

Возникла пауза. Помедлив несколько секунд, Чигирев бросил на пол саблю и произнес:

— Тогда бери меня.

— Храбрец, — не скрывая восхищения, произнес офицер. — Ты, девка, встань-то. Полюбовник твой, что ли?