Он бросил ей рубашку, приказывая снять мокрую одежду, а когда он отвернулся от нее, Рената оглядела себя. Ее влажная рубашка облепила все тело, рельефно подчеркивая формы, кожа просвечивала сквозь тонкую ткань. Рената вспыхнула, стягивая мокрую рубашку через голову. Потом она накинула хлопковую сорочку.

Теплая сухая сорочка закрывала ее до колен, а на подоле и рукавах рубашки была бахрома.

– Спасибо, – тихо сказала она, и только тогда он снова повернулся к ней.

– Я не понимаю тебя, Рената Мария Паркхерст, – сказал он с мрачной печалью в голосе.

– Рената Мария Вулф, – поправила она его. Она сидела, скрестив ноги, на шкуре и дюйм за дюймом придвигалась к огню. – Сегодня утром ты называл меня Ренни. Мне это больше нравится.

– Это опасно, – предупредил Джейк.

Рената повернула голову и обвела взглядом пещеру.

– Надеюсь, здесь нет медведей?

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – бросил он. Рената вздохнула. Утром она решила для себя, что ей нужно. Это было довольно просто. Но сейчас она в первый раз в жизни не знала, стоит ли ей повиноваться сердечному влечению. Она протянула руку и погладила шкуру рядом с собой, давая понять Джейку, чтобы он сел рядом. Она хотела видеть его лицо, она устала все время задирать голову, чтобы смотреть на него.

– Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, когда он подсел к ней. – Молния.

– Что? – Джейк сидел на шкуре, но так далеко от Ренаты, как только можно.

– Молния, – повторила Рената. – Вот мы кто – ты и я, – грустно сказала она. – Это было так просто. Она думала об этом весь день. – Ты не можешь поймать ее, но она здесь. А если попытаешься удержать ее, это может стать смертельным.

– Ты все никак не поумнеешь, – тихим угрожающим голосом произнес Джейк.

– Никак? – непринужденно переспросила Рената. Она встала на колени и придвинулась к нему. Джейк прислонился к стене, но дальше отступать было некуда. Рената покусала нижнюю губу. Она вдруг почувствовала неуверенность. – Неужели то, что случилось сегодня утром, происходит с каждым мужчиной и женщиной.

– Да, не происходит, – согласился Джейк. – Но это…

Рената стояла перед ним на коленях. Она наклонилась вперед и коснулась его губами. Это был нежный поцелуй, нежное свидание их губ, которому он попытался противостоять. Она хотела лишь потереться о его губы, но помедлила, пока не услышала его тихий гортанный стон. Желание броситься в его объятия было почти непреодолимым.

– Скажи мне, что это не молния, – шептала она. – Скажи только, что это не что-то особенное. Скажи мне, что мы не будем дураками, если позволим этому покинуть нас.

Джейк притянул ее к себе и вновь поцеловал, жадным, неистовым поцелуем, почти диким в своей силе. Она полностью отдалась ему, растворяясь в его объятиях, и раскрыла губы. Язык ее пробрался в его рот. Он руками поддерживал ее затылок и с чувством собственника прижимал ее к себе, завладевая ее ртом.

Потом Джейк с усилием оторвался от нее. В глазах его сверкал огонь, алчный, обжигающий.

– Ты уверена, что хочешь этого? – хрипло и нерешительно спросил он.

– Да, – прошептала она. – Я хочу тебя, Джейк. Я… – Она запнулась. А что, если он не желает того, что она предлагает? – Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты ехал в Денвер… никогда.

– Ты не понимаешь, что говоришь. – Голос Джейка напоминал шелест ветра в деревьях. Вспышка молнии осветила ночь, близко послышались раскаты грома. Рената не пошевелилась, не подпрыгнула, она едва замечала грозу, которая бушевала снаружи, по ту сторону их убежища.

– Нет, понимаю. – Рената поцеловала его шею, задерживая губы на мягкой коже. – Я хочу быть твоей женой. Я хочу, чтобы мы были женаты по любви так же, как по… закону.

– Женаты по любви? – Джейк лег на спину. Он отбросил волосы с лица Ренаты и с удивительной нежностью поцеловал ее в щеку, в шею, потом наклонился над ней так низко, что она почти могла дотронуться до него. В его глазах она увидела такую же, как у нее, страсть. Страсть и странное удовлетворение. – Женаты по любви, – сказал он, будто только что понял ее по-настоящему.

Его руки были волшебные, и вскоре они оказались обнаженными и лежали рядом на мягкой шкуре. Страсть к Джейку истребляла Ренату. Его прикосновения сжигали каждый дюйм ее кожи, она звала его – свою любовь, своего мужа, – и он вошел в нее, и только тогда она почувствовала, что полна им.

Невозможно, но разрушительное проникновение его было сильнее, чем в первый раз… оно было всепоглощающим и даже пугающим по своей мощи. Может, потому, что она знала, что любит его? А может, потому, что знала, что это – человек, с которым она будет жить до конца дней своих?

– Я люблю тебя, Джейк, – прошептала она ему на ухо, а он выдохнул ее имя и признал ее своей женщиной древним, как звезды, способом.

Она хотела услышать от Джейка слова любви, хотя и понимала, что от него нелегко добиться слов. Но она верила, что это правда, что он любит ее. Она не станет его подталкивать. Она подождет… пусть даже если на это уйдет вся жизнь.

– Теперь ты моя навсегда, Ренни, – прошептал Джейк, и на этот раз этого было достаточно.

Это было прекрасно.