– Ты что, серьезно думаешь, что я поверил тебе хоть на секунду? – недоверчиво поинтересовался Томми. – Ты не выживешь в Ислингтоне. Я знал, что рано или поздно ты вернешься в Ноттинг-Хилл.

– Знал? – Теперь настал мой черед удивляться.

– Есть только одно «но» с моим переездом к тебе, – сказал он, и у меня упало сердце.

– Твоя мама?

– Нет. Твоя. Она ведь собирается жить там? На самом деле есть два «но». Я не хочу жить в одном доме с твоей матерью. И ты права – видимо, надо привезти с собой Норин.

– Томми, я кое-что придумала. Теперь, когда сырости в подвале больше нет…

– Нам обязательно обсуждать это прямо сейчас? – перебил он. – Так или иначе, мы вместе позаботимся о наших матерях. А это все, что сейчас нужно сказать, верно? Мне пора на работу.

– И еще одно, – я услышала вздох в трубке, но моя тревога уже выросла до неприличия. – Перед тем как ты заснул, я задала тебе вопрос.

– Может, я заснул и не слышал, – сказал Томми.

– Может, и так, – ответила я.

– Если однажды ночью ты соблаговолишь вернуться в мою постель и останешься там надолго, я дам тебе ответ.

– Я не совсем уверена, как это принимать, – теперь я разнервничалась окончательно.

– Я бы принял это с бокалом шампанского, – отозвался он, и я с облегчением улыбнулась.

– Я люблю тебя, Томми, – произнесла я и взвизгнула, когда из двери прачечной на углу вылетели чьи-то джинсы и выбили у меня из рук сотовый. Если Томми и ответил, я не слышала. Я убрала телефон, подняла джинсы, и отнесла их обратно в прачечную, где положила в кучу, куда они и должны были попасть. Перед стиральными машинами были разложены еще несколько кучек грязной одежды, и я машинально отделила белое от цветного, а вещи, требующие бережной стирки, сложила в сторонке.

До гигантской сушилки у дальней стены я добралась как раз вовремя, чтобы спасти разнообразные вещи, на ярлыках которых, несомненно, будет четкая инструкция – «не сушить в сушильном барабане». Я терпеливо ждала. Наконец из соседней сушилки появилась голова хозяина вещей.

– Доброе утро, – выпрямляясь, сказал Макс Остин, и при виде меня его лицо просияло. – Кажется, мы уже встречались.