– Да, ладно, – отмахнулась я, у Настеньки любая неурядица принимала глобальные размеры, и умело раздувалась ею до мировых масштабов.

– Не веришь, Парамонова, а зря! Уже и Европа подхватила эту сплетню: это надо ж додуматься, человек такого уровня и какая-то артистка цирка! Но я Михалыча не осуждаю, его понять можно – такая новость, да в нашем листке, только была бы она хоть на грамм правдой…

Я повернулась к противоположной стене, за перегородкой которой находилось рабочее место 'бедного Йурика'. К слову сказать, архитектурно наш отдел был точной копией американских, при создании проекта решили, что рассадив персонал таким образом, работа будет эффективней, но не учли разницу в менталитетах.

Иногда наш отдел напоминал то цыганский табор, то цирк-шапито, то оба коллектива разом, но этот бедлам мешал только с непривычки, и теперь уже ни один 'желток' не мог работать в тишине.

Лопатин сидел, уставившись в монитор, и грыз колпачок шариковой ручки. Я подошла, и, положив подбородок на непрозрачную перегородку из пластика, изобразила любимый трюк эрзацев.

– Здравствуйте, Юрий Лопатин.

– Здравствуй, говорящая голова.

– Выбирай, Юрий Лопатин, кем быть тебе в следующей реинкарнации? – загробным голосом спросила я.

– Да уткой, уткой, отвалите все! – устало отмахнулся Юра.

– Зачем же ты, Юрий Лопатин, нашего шефа раздраконил? – не отставала я.

– Парамонова, ну ты должна меня понять, стопроцентно прокатило бы! – уверенно заявил Лопатин. – Еще бы спасибо сказали за такой пиар!

– Не прокатило, – вздохнула я. – Брюки-то гульфиком назад надел?

– Надел… Парамонова, ну за что он так на меня?

– Да, ладно Юр, не переживай, сейчас он про тебя забудет, вот увидишь, – пообещала я, и, резко развернувшись на каблучках, уверенной походкой пошла к кабинету шеф-редактора.

– Парамонова, ты чего? – крикнул мне вслед Юрка, почуявший надвигающуюся катастрофу, и ходко двинулся за мной – все ж журналистское прошлое давало о себе знать.

Михалыч курил прямо в кабинете. Плохо, очень плохо, но деваться некуда. Взгляд из подлобья, строгий, изучающий – с чем пришла? Пустая пришла, порожняя, без какого-либо желания, без огонька в глазах, и с опущенными руками.

– А, Парамонова… Слышала уже?

– Слышала.

Михалыч пододвинул пепельницу на середину стола, приглашая – садись, покурим. Я села в кресло напротив, но сигареты не достала, а просто сидела, скрестив руки на коленях.

– Вот, скажи мне, Парамонова, как можно работать, не доверяя друг другу? Как?

Видно здорово прошелся гендировский трак по лютикам-цветочкам, Плавный, наверное, в обмороке валяется, а Аннушка подносит ему нюхательные соли.

– Владимир Михайлович, а как вы думаете, при других обстоятельствах прокатило бы? – выразилась я Юркиным словечком.

– Что значит прокатило? – возмутился шеф-редактор.

– Ну… если бы Лопатину повезло, и другая сторона не стала бы раздувать скандал, а наоборот, даже обрадовалась, – решила узнать я мнение начальника. – Могло быть такое?

– Могло. Но это не отменяет порядочности и ответственности перед коллегами! – оговорился Михалыч, и затушил окурок с золотистым фильтром.

– А как быть с лозунгом 'Горячие новости любой ценой'? – лезла я на рожон. – Ведь на месте Юрки мог оказаться каждый из нас, просто ему не повезло – у его 'героя' изменились планы, или опомнился, ведь все знали об артисточке, а тут еще и фотки.

Обычные фотки, но это с какой стороны посмотреть…

– Любой ценой это ты, Парамонова, правильно сказала, но лозунг, есть лозунг, а информация должна быть проверенной, или хотя бы такой, от которой трудно отпереться, с какой стороны не смотри, – наставительно сказал Михалыч, и тут же переключился на меня. – У тебя как дела?

– Владимир Михайлович, пришла просить вас снять меня с этой темы, – осторожно произнесла я.

– В чем дело? – строго спросил он.

– Не могу больше, противно.

– Противно – детский сад какой-то, – он покачал головой и укоризненно посмотрел на меня. – Ты мне конкретику давай.

– Конкретно, – начала я, с обидой на его строгость. – Брачное агентство – вывеска – ловушка для трепетных девиц с тонкой душевной организацией. Бабка эта натуральная сводня, клиенты – извращенцы, и это только верхушка айсберга, с которой я успела познакомиться! Уверена, что Валерия Аркадьевна занимается делами куда серьезней… Альбома с невестами я еще не видела, но подозрения есть.

– Широкое поле для дальнейшей деятельности, – недовольно произнес шеф-редактор, – я так понимаю, что тема еще не разработана, нет фактов, снимков участников, свидетелей, в конце концов – только домыслы.

– Да не могу я больше, Владимир Михайлович, отстраните, прошу! – взмолилась я. – Считайте, что не справилась.

– Нет, Парамонова, так не пойдет, – заявил он, – аргументов нет.

– Хорошо, – я чуть не плакала от обиды. – Я заплатила шесть тысяч рублей за то, чтобы меня заподозрили в желании исполнить фелляцию в модном ресторане, – тут брови Михалыча подскочили вверх, – порвала чулки, разбила колени, выкинула босоножки, которые стоят больше чем шесть тысяч, и еще кое-кто хотел подглядывать за тем, как я качаюсь на качелях!