– Понятно.

Разумеется, Купер слушает полицейскую волну. А еще джаз. Он обожает Эллу Фицджеральд. Если бы она была жива, я давно умерла бы от ревности.

– А твои клиенты тебя не хватятся? – спросила я, не в силах поверить, что он бросил дело ради меня.

– Все нормально, – ответил Купер, пожав плечами. – Муж моей клиентки сейчас занят. – Мне и в голову не пришло спросить, что он имеет в виду, я заранее знала, что он не ответит. – Я пошел пообедать, а потом подумал, что ты тоже еще не ела.

При слове «обед» у меня в животе заурчало от голода.

– Есть хочу – умираю, – призналась я. – Ты – мой спаситель.

– А как же! – Купер отвел меня к ряду оранжевых пластиковых кресел. – Из-за кого ты здесь?

Я бросила взгляд в сторону дверей отделения «скорой помощи».

– Из-за кого? Из-за Гевина, конечно. Из-за его хронической глупости.

– Снова Гевин? – Купер извлек из кармана куртки две шоколадки и протянул одну мне.

Мое сердце заколотилось, как бешеное. Шоколадка! Боже, я обожаю этого человека! Да и кто бы его не обожал на моем месте?

– Если этот парень доживет до окончания колледжа, я буду сильно удивлен, А как там, в колледже? Я имею в виду ту мертвую девочку.

Я впилась зубами в хрустящий батон, начиненный сыро копченой моцареллой, перцем, чесноком и вялеными томатами. Разве я могла говорить в такой момент, у меня во рту случился оргазм.

– Мне нужно сделать один звонок. – Видя, что мой рот набит едой (и к счастью, не представляя себе, какие фейерверки вкусов взрываются там, внутри), Купер отошел в сторону. – Одному приятелю, который работает у коронера. Они довольно быстро туда приехали, учитывая сегодняшнюю бурю. Знаешь, они абсолютно уверены, что ее сначала убили, а потом… ну, ты понимаешь.

Обезглавили. Я кивнула, дожевывая сандвич.

– Мне кажется, что это важно, – продолжал Купер.

Он начал разворачивать свой сандвич. По-моему, с ветчиной.

– Я имею в виду, что она… не мучилась. Они почти уверены, что ее сначала задушили.

Я сглотнула.

– Как они узнали? Ведь у нее нет… шеи.

Когда я об этом спросила, Купер как раз откусил небольшой кусочек сандвича. Он слегка поперхнулся, но все-таки сумел протолкнуть его в себя.

– Изменение цвета кожи вокруг глаз, – сказал он, кашляя. – Они это называют прижизненная асфиксия.

– Прости, – извинилась я за то, что ввела его в шоковое состояние.

Он откусил шоколадку, и у меня появилась возможность украдкой рассмотреть его. Сегодня утром он не побрился… такого с ним еще не бывало. Он все-таки самый красивый парень, которого я когда-либо встречала. С возрастом угловатые черты лица стали более выраженными, а волевая челюсть и высокие скулы просто восхитительны. Некоторые, включая его отца, Гранта Картрайта, считали, что Куперу не мешало бы подстричься.

А мне нравятся парни, волосы которых можно пропускать сквозь пальцы.

Конечно, если он разрешит.

По-моему, с длинными темными волосами он смахивает на дружелюбную бернскую овчарку, и это производит на многих неизгладимое впечатление. Будто в подтверждение моих слов, сидевший рядом бездомный с завернутой в пакет бутылкой, рассеянно взглянул в его сторону… и тут же вскочил и бросился к выходу, сраженный наповал широкими плечами Купера, которые казались еще шире в толстой пуховой куртке.

Купер даже не заметил этого.

– Они считают, что она недолго там пролежала, – сказал он, не подавая вида, что ему неприятно рассказывать. – Там, на плите. Ее положили туда перед рассветом.

– Боже!

И тем не менее по пути в общагу, то есть в резиденцию, я думала о том, что случилось с Линдси, не испытывая приступов тошноты, и все-таки доела сандвич, Наверное, из-за того, что была сильно голодна.

Или это присутствие Купера подействовало на меня успокаивающе. Любовь творит с нами странные штуки.

Кстати, о любви…

Мой мобильный зачирикал. Снова Джордан. Я зло засунула телефон подальше.

Но не так быстро, как хотелось бы.

– Наверное, ему действительно нужно поговорить с тобой о чем-то важном, – мягко проговорил Купер. – Он и дома оставил сообщение.

– Знаю, – ощетинилась я. – Слышала.

– Понятно. – Купера, похоже, что-то позабавило, судя по тому, что уголки его губ слегка изогнулись. – Почему ты не хочешь поговорить с ним?

– Просто так, – буркнула я, рассердившись.

Но не на Купера. На его брата, который все никак не мог понять, что разрыв есть разрыв. Нельзя продолжать звонить своему бывшему после разрыва, если на горизонте появился кто-то другой. Мне кажется, что именно так поступают воспитанные люди.

Хотя, если всерьез, мне пришло это в голову только сейчас, когда меня провожает Купер и когда я сама чувствую себя отвратительно.