– Всего пять минут пешком, – сказал он. – Уверяю тебя – там будет гораздо свободнее.

– Ладно, как хочешь, – сказала Шивон, но в ее голосе прозвучало разочарование. Послематчевая выпивка была временем критического разбора игры, а Ребус, насколько она знала, не отличался сколько-нибудь глубокими талантами в этой специфической области.

– Да, и спрячь куда-нибудь этот шарф, – попросил Ребус. – А то ненароком наткнемся на каких-нибудь оголтелых рейнджеристов.

– Ну, здесь-то их наверняка нет, – уверенно сказала Шивон, и Ребус подумал, что она права. Стадион был со всех сторон окружен многочисленными отрядами полиции, имевшими солидный опыт общения с футбольными фанатами. Местных болельщиков они направляли на Истер-роуд, а приезжих из Глазго оттесняли к железнодорожной и автобусной станциям.

Свернув на Лорн-стрит, Шивон и Ребус срезали угол и вышли на Лит-уок, по которой медленно возвращались домой усталые любители субботнего шопинга. Паб, который имел в виду Ребус, оказался безымянным заведеньицем с кривыми окнами. Пол был застлан тускло-красным ковром, на котором виднелись многочисленные ожоги от сигарет и почерневшие от грязи комочки жвачки, из телевизора доносились трескучие аплодисменты, сопровождавшие какое-то шоу, а в углу два постоянных посетителя соревновались в многоэтажной брани.

– Ты, Джон, знаешь, как угодить даме, – поморщилась Шивон.

– Кстати, что хочет дама: «Бакарди бризер»?

– Дама хочет пинту светлого, – с вызовом сказала Шивон.

Себе Ребус взял пинту «Эйти» и порцию виски. Когда они садились за столик, Шивон заметила, что он, похоже, знает все пабы в городе.

– Спасибо, – ответил Ребус без малейшей иронии и, отсалютовав Шивон стаканом, добавил: – Итак, какие у тебя новости? Нашла что-нибудь интересное в компьютере Филиппы Бальфур?

– Представь себе – да. Оказывается, она играла в какую-то сетевую игру. Игру возглавляет некто, скрывающийся под именем Сфинкс. Я вышла с ним на контакт…

– И что?

– Пока ничего. В настоящий момент я жду от него ответа. Я послала Сфинксу не меньше десятка электронных писем, но он пока молчит.

– Разве нельзя выследить его каким-то иным способом?

– Насколько я знаю – нет.

– А что это за игра?

– К сожалению, и о самой игре я почти ничего не знаю, – призналась Шивон, поднося к губам кружку с пивом. – Джилл начинает склоняться к мысли, что это тупик. Во всяком случае, она хочет, чтобы я занялась опросом студентов.

– Я думаю – это потому, что ты сама когда-то училась в колледже.

– Наверняка. Если у Джилл и есть какой-то серьезный недостаток, так это буквалистский подход.

– А она очень лестно о тебе отзывалась, – лукаво заметил Ребус и заработал легкий пинок ногой под столом. Потом Шивон снова глотнула пива, и выражение ее лица изменилось.

– Она предложила мне место пресс-секретаря.

– Я так и думал, что она сделает что-то в этом роде, – признался Ребус. – Ну и как ты, согласилась?… – Он увидел, что Шивон качает головой. – Нет? Почему? Из-за Эллен Уайли?…

– Не совсем.

– Тогда из-за чего?

Шивон пожала плечами.

– Мне кажется, я еще не готова.

– Ты готова, – с нажимом сказал Ребус.

– Но ведь это не настоящая полицейская работа, правда?

– Что бы это ни было, Шивон, это шаг наверх.

Опустив голову, Шивон рассматривала осевшую на стенках кружки пену.

– Я знаю, но…

– Кто сейчас занимает этот пост?

– Наверное, сама Джилл и занимает… – Шивон немного помолчала. – Ты считаешь – вместо Филиппы Бальфур мы найдем труп?

– Может быть, и нет…

Шивон подняла взгляд.

– Ты надеешься, что она еще жива?

– Нет, – уныло отвечал Ребус. – Уже не надеюсь.

В тот день Ребус побывал еще в нескольких барах. Сначала он обошел те, что были ближе к дому, потом остановил такси и велел везти себя на Янг-стрит. В машине он хотел закурить, но водитель попросил его этого не делать и показал на значок с перечеркнутой сигаретой.

Я образцовый детектив, утешал себя Ребус. От своей квартиры он старался держаться подальше. Ремонт проводки в полном соответствии с трудовым законодательством приостановился в пятницу вечером, ровно в семнадцать ноль-ноль. Половина паркетных досок так и осталась поднятой, повсюду торчали провода и валялись мотки кабеля; из-за снятой деревянной обшивки стен выглядывали кирпичи. Свои инструменты электрики тоже бросили в квартире. «Здесь с ними ничего не случится», – пошутили они, зная, что Ребус полицейский. Они, правда, говорили, что постараются зайти утром в субботу, но, естественно, так и не появились, оставив хозяина на выходные в разгромленной квартире. В конце концов ему надоело цепляться за провода и спотыкаться о вывороченные паркетины, и он сбежал. Позавтракал он в кафе, пообедал в пабе и теперь с вожделением подумывал о настоящем шотландском хаггисе на ужин. Для начала же Ребус решил посетить «Оксфорд».

Ребус спросил у Шивон, какие у нее планы на вечер.

– Принять горячую ванну и завалиться на диван с хорошей книгой, – ответила она, но Ребус знал, что это неправда. Грант Худ раззвонил по всему участку, что Шивон согласилась отблагодарить его встречей в интимной обстановке. Ей он, однако, ничего не сказал. Не хочет говорить – ее дело, решил Ребус. Зная правду, он даже не попытался соблазнить ее ужином в индийском ресторане или походом в кино, и только когда они прощались у паба на Лит-уок, Ребусу вдруг пришло в голову, что он ведет себя не по-джентльменски. Двое взрослых людей без определенных планов на вечер… Разве с его стороны не было естественно пригласить Шивон куда-нибудь? Что, если теперь она обидится?