На хлопотливых, деловых улицах Лондона вы вряд ли обнаружите признаки весны. Здесь все против нее. Дома тесно прижаты друг к другу, лавочники общаются с покупателями в своем обычном стиле. Они, конечно, скажут вам несколько традиционных слов о погоде, ну например, «не правда ли, чудесный день» или «становится теплее», но слово «весна» не слетит с губ деловых людей. Разве что вы придете к портному. Я часто думаю, что весна сначала приходит туда, где много магазинов, – на Оксфорд-стрит и Пиккадили-Серкус. А уж потом на другие улицы Лондона. Скорее всего потому, что перемены в нарядах дам играют роль флюгера своего рода. А вот улицы в деловом Сити – вокруг Биржи и Грэйсчерч-стрит – это скорее последние пункты назначения для весны, потому что они – излюбленные места мужчин, а не светских модниц. А вот на Локсли-стрит или Пеннифилдс весна, возможно, вообще не заглянет. Еще один признак весны – витрины магазина «Селфридж» на Оксфорд-стрит. На площади Пиккадили-Серкус эту же роль играют витрины магазина «Свон энд Эдгарс».

Искать весну надо, конечно, в лондонских парках, где на ветках весна в первую очередь оставляет символы своего прихода. Позвольте мне процитировать несколько отрывков из статьи в воскресной газете «Обсервер».

«Весна приходит медленно, словно нехотя. Еще недавно мы дрожали под снегопадом, принесенным пронизывающим северо-восточным ветром. Но последние несколько дней мы уже радуемся настоящей весне. Этот приход весны на смену еще не ушедшей зиме, порой внезапный и всегда поражающий воображение, превращает март в праздник… С каждым днем солнце греет все ощутимее, от влажной земли поднимается пар, ярче сияют бледно-желтые примулы… Появились первые всходы пшеницы, прилетели трясогузки, да и многие другие растения и птицы могут появиться задолго до положенного срока.

Маленькие розово-красные почки, как коралловые инкрустации, украшают терновник. Ветки вязов уже окрашены в тот бордово-коричневый цвет, который скоро станет зеленым, однако самый изысканный зеленый цвет природа подарила лиственнице… Пение птиц уже становится целеустремленным… Сидящий на боярышнике зяблик переходит от вечного «твинк-твинк» к настоящей песне лета. Еще пару дней назад, казалось, невозможно было устроиться на берегу, где вьется плющ, чтобы в тепле и комфорте наслаждаться запахом примул, фиалок и пением птиц. Теперь такое возможно…»

В этом отрывке очень выразительно описывается именно то состояние природы, которое я хотел передать: на смену зиме приходит весна. Великий китайский поэт Су Дунпо, живший в эпоху династии Сун (960-1279), написал такие строчки: «Весенняя вода теплеет в реке – умные утки узнают об этом раньше других». Поэт, живший в более поздний период, оспорил эту мысль: «Это неверно. Чем хуже гуси? Они узнают о весне так же быстро. За что же тогда почтенный Су так превозносит уток?» Лондонцы не согласились бы и со вторым поэтом: «А почему не считать первыми чаек или голубей в лондонских парках?» Как видите, у каждого свой взгляд на вещи. Я, кстати, тоже поклонник уток, особенно тех, что обитают в Сент-Джеймском парке. В памяти запечатлелись сцены у озера во время моих долгих прогулок в одиночестве и с друзьями. То были зябкие дни ранней весны, лишь немногие решались на прогулку в парке. Помню, как две или три утки покинули маленький остров, покрытый голым кустарником, вразвалочку подошли к воде и в утренней дымке поплыли прямо ко мне, словно знали, что их ждет завтрак. Но сначала они сделали несколько кругов по водной глади посередине озера и только потом направились ко мне, чтобы я не думал, что они такие жадные, что так безудержно стремятся быстрее заполучить крошки хлеба. В безветренный день поверхность озера могла быть такой спокойной и гладкой, что можно было даже подсчитать число капелек мелкой ряби на воде, взбаламученной утками. В теплую погоду в разгар весны здесь многолюдно, лондонцы сидят в креслах, бродят вдоль берега. В такие дни можно увидеть и выводок маленьких утят рядом со взрослыми птицами. Возможно, инстинктивно они и умеют плавать, но жмутся к матери из чувства самосохранения. Интересно детально наблюдать за ними: утята не толкают друг друга, если большой группой тянутся за матерью, а когда играют, то слегка ударяют друг друга своими маленькими клювами. В поисках пищи они следуют за матерью, но если мама-утка вдруг поднимает голову и меняет маршрут, они делают то же самое, оставив нетронутым корм. Как тесно они связаны между собой, мать и дети! Утята ведут себя куда лучше, чем некоторые мальчики и девочки.

Риджент-парк – еще одно место, где я наслаждался весной. Голуби, похоже, любят это место больше других. Иногда пожилой джентльмен кормит их арахисом, порой это делают мать с дочерью. Голуби садятся к вам на руки, если вы не боитесь их, могут даже отдохнуть у вас на голове, если вы, конечно, не возражаете. Это самые приветливые птицы. Однажды я встретил белочку, которая торопливо спускалась с высокого дерева, ее глаза были устремлены на меня в надежде получить лакомство. Немного перекусив, белка забралась на ветку и стала весело качаться. В парке много лебедей, которые даже пытаются догнать лодки на озерной глади. Их длинные прямые шеи напоминают стройные мачты корабля.

В жилище попугаев болтовня становится неистовой, а в домах, где живут обезьяны, сотрясаются изгороди и тоже слышится неумолкаемая болтовня. Все это свидетельствует о том, что звери в зоопарке тоже чувствуют приближение весны. Я любил наблюдать чаепитие шимпанзе, никогда не видел ничего подобного в моей стране. Вспоминаю старого шимпанзе, который умер в прошлом году, – насколько умными были его шалости! А вот тюлени, оказывается, очень музыкальны. Я помню воскресный день на морском берегу в Западной Шотландии, куда пожаловала целая ватага тюленей. Расположившись на скалах, они слушали музыку. Она лилась из граммофона, который наша компания захватила с собой. В зоопарке тюлени предстали предо мной в ином качестве. Ранней весной они без устали прыгали в пруд и обратно.

В Випснэйдском зоопарке, в отличие от зоопарка в Риджент-парке, у птиц и зверей больше пространства для игр. Однажды весной я увидел там нескольких павлинов, которые важно вышагивали вокруг большого дерева. Один из них распустил свой огромный хвост, напоминавший расписную ширму, его гордо поднятая голова была устремлена к вершине дерева. В это же время длиннохвостый попугай с синими крыльями, красной шеей и золотисто-красным хвостом безмолвно стоял рядом. Интересно, догадывался ли он, что павлин взирает на него со скрытой яростью. Попугай и павлин напомнили мне двух актрис, загримированных и готовых выйти на сцену, но пока не прозвучала команда «ваш выход!», они ссорятся. Какое счастье, что я не был их продюсером! Вряд ли бы я нашел выход из этой неприятной ситуации. Страусы со смешными длинными шеями напомнили мне плакат фирмы «Гиннес». А белый медведь был явно недоволен жаркой лондонской весной, которая вынуждала его плавать часами в бассейне.

А когда весна наконец полностью воцаряется в Лондоне, я иду в ботанический сад Кью-Гарденс полюбоваться цветами – крокусами, бледно-желтыми нарциссами, примулами и, конечно, розовым цветением миндальных деревьев. Эта красота особенно выделяется на фоне серого туманного Лондона. Я всегда путал эту миндальную вспышку с цветением нашей зимней сливы. Это дерево занимает почетное место в китайской литературе и искусстве. Цветение сливы и миндаля очень похоже, пока на деревьях не появляются листья, но наша слива – мэйхуа – распространяет аромат, к тому же у некоторых видов цветки желтого цвета, что выглядит особенно изысканно на фоне чистейшей снежной белизны. А вот когда мы, китайцы, говорим о цветении груши, то обычно называем его «белоснежным». Китайский драматург Ли Ливэнь говорил как-то, что любит созерцать это цветение гораздо больше, чем наслаждаться вкусом этого фрукта. Вот его мысли о цветении груши: «Истинный снег принадлежит Небу, но тот, что мы наблюдаем, – собственность мира людей. У небесного отсутствует аромат, а у нашего есть не только белизна, но и благоухание». Мне нравится его образ мыслей. В Кью-Гарденс грушевые деревья очень величественные. Они напоминают великанов в белых мантиях, стоящих с величайшим достоинством. Больше всего в сад влечет яркая, вызывающе-красная окраска рододендронов. Нельзя не поддаться этому соблазну. Но после этого алого безумия я часто иду к лилиям. Их нежная расцветка успокаивает.