Скорая помощь забрала мою бабушку в больницу, а вскоре её привезли обратно и сказали, что таких больных там не держат. У неё перелом шейки бедра на фоне сильнейшего остеопороза, о котором никто ничего не знал, и ей оставалось только лежать до конца жизни. А конец этот, как заявил врач, наступит через несколько месяцев. Вот и говорю - уж лучше бы я не успел схватить её и стащить на веранду! Когда был бы больший грех с моей стороны - не знаю, но мучений для всех и для неё самой было бы меньше, если бы я не успел.

Жить дома стало совсем невмоготу - ко всему имеющемуся, добавилась эта неизлечимая болезнь бабушки. А к тому же ещё долго болела, а потом и умерла наша безногая соседка Вера Николаевна. Мама нашла где-то закон, что если освобождается комната в коммуналке, и у проживающей там семьи есть право на улучшение жилищных условий (простите за эти мерзкие совдеповские термины!), то комната достаётся этой семье. Это подтвердил и адвокат, с которым мы посоветовались.

А вскоре к нам пришёл в гости 'гонец' из райисполкома - за взяткой. Он без обиняков заявил нам, что если мы заплатим ему тысячу рублей (всего-то тысячу - заработок провинциальной проститутки Любы за неделю!), то комната достанется нам. А если нет, то тогда вселят жильцов. Таких денег у нас, при всём желании не было, и мы ответили отказом. 'Гонец', паскудно улыбнувшись, ушёл.

Мы, не теряя времени, подали в суд. Взяли адвоката, который гарантировал выигрыш, то есть присуждение спорной комнаты нам.

– Вас шесть человек, в том числе двое маленьких детей, один кандидат наук, и ещё лежачий больной - инвалид первой группы - это дело решиться автоматически!

Но 'народный' суд отклонил наш иск. Мы подали кассацию в Верховный Суд Грузии. И Верховный Суд признал наше безусловное право. Судья сказал даже, что ему непонятно, почему районный суд отклонил иск - только один кандидат наук, по законам тех лет, имел право даже на неоплачиваемую дополнительную площадь 20 кв. м.

– Поздравляем вас!
– сказал мне судья, приходите завтра утром за решением суда.

Вечером мы 'отметили' наш выигрыш, а утром я пошёл за решением. Но ни судья, ни делопроизводители, не захотели даже видеть меня. Наконец, ко мне вышел прокурор, который был вчера на суде.

– Молодой человек, я вам сочувствую, но ничего не выходит! На суде был представитель Исполкома, а сегодня утром позвонили из Райкома Партии и сказали судье, чтобы он их квартирами не распоряжался. Если не хочет положить партбилет! Вот почему он к вам не вышел - ему нечего сказать! Всё утро он матюгался после этого звонка. Такие у нас права!
– развёл руками прокурор.

Я вышел из суда в мерзчайшем настроении. Пришёл домой и сообщил новость.

– Спасибо Партии за это!
– съязвил я маме, и она в первый раз мне ничего на это не ответила.

Тогда мы нашли 'полувыход' из положения. После смерти моего деда Александра в 1963 году, его вдова - 'тётя' Нэлли осталась жить в их комнате. Так вот, эту комнату она сдала в Исполком, чтобы её переселили в освободившееся помещение в нашей квартире. И тётя Нелли до конца присматривала за бабушкой, до самой её смерти в июле 1967 года. Вот судьба - бабушка сосватала тётю Нелли за своего бывшего мужа, и у неё на руках умерли и мой дед, и моя бабушка!

А весной 1967 года меня должны были избирать по конкурсу на старшего научного сотрудника, а я был оформлен лишь 'по приказу'. Я не придавал этому избранию никакого значения, полагая, что оно пройдёт автоматически. Но нет - в отдел после Учёного Совета пришёл Хвингия и сообщил мне, что моя кандидатура не прошла.

– Что это означает?
– поинтересовался я.

– А то, что пока ты остаёшься работать по приказу, но в любое время тебя могут приказом же уволить. А если бы избрали по конкурсу, то пять лет тебя тронуть не могли.

Но интересно то, что в конце декабря 1967 года избранного по конкурсу начальника отдела Геракла Маникашвили, как миленького, в одночасье уволили с работы по собственному желанию!

И я благодарю судьбу, которая отнеслась так благосклонно ко мне, что устроила все 33 несчастья именно в Тбилиси: 'прокатили' с квартирой, не избрали по конкурсу. Казалось бы, судьба сама выталкивала меня из Тбилиси - уезжай, уезжай, тебе здесь не место! А я ещё чего-то раздумывал!

Но решающий шаг в моём 'изгнании' из Тбилиси сделал сам академик Трили. К лету 1967 года я завершил-таки написание моей докторской диссертации. Под видом отчёта я оформил её отпечатку на машинке, изготовление фотографий и переплёт за счёт института. Получилось около 600 страниц - это был перебор, но в любой момент можно было 'лишние' страницы перевести в приложение.

Печатных трудов в это время у меня было около ста. Была и теория, а главное - был эксперимент - скрепер из кандидатской диссертации и грузовик с гибридом. А, кроме того, именно в период работы в Тбилиси, мне удалось изготовить и успешно испытать в Москве в институте ЦНИИТмаш несколько супермаховиков. Заявку на это изобретение я подал ещё в мае 1964 года, опередив на несколько месяцев первую зарубежную заявку на супермаховик.

Одним словом, это была полноценная законченная докторская диссертация, и я её принёс академику Трили в одно из его посещений института. Я положил этот толстенный фолиант перед академиком, и в изысканных выражениях попросил 'моего руководителя, столь много сделавшего для меня', найти время и просмотреть эту работу на предмет защиты её на Учёном Совете в Грузии. Я приоткрыл обложку и показал написанные на титуле слова 'Диссертация на соискание учёной степени доктора технических наук' и далее 'Научный консультант - академик Трили Т.Т.'