– Запомни, теперь твой номер - шестьсот три!

Назавтра, придя в школу, я прямо в вестибюле увидел группу ребят из моего класса, большинство из которых были с родителями. Они о чём-то громко и возмущённо говорили с директором школы по фамилии Квилитая. Ребята стояли в надвинутых на лоб кепках. Директор Квилитая, по национальности мегрел, был человеком буйного нрава и очень крикливым. Про него ученики даже сочинили стишок:

Наш директор Квилитая,

С кабинета выбегая,

На всех накричая,

И обратно забегая!

Увидев меня, толпа подняла страшный гомон, родители указывали на меня пальцем директору:

– Вот он, это он!

Директор сделал такие страшные глаза, что будь поблизости зеркало, он сам бы их перепугался. По-русски директор говорил плохо, но зато громко.

– Гулиа, заходи ко мне в кабинет! А твоей маме я уже позвонил на работу! Сейчас ты получишь, всё чего заслуживаешь!
– и он затолкал меня в свой кабинет, который находился тут же, на первом этаже у вестибюля.
– Чорохчян, заходи ты тоже, позвал он одного из ребят с нахлобученной шапкой.

Директор сел в своё кресло, а я и Чорохчян стояли напротив него. Чорохчян снял кепку, и я увидел на его лбу большие цифры '603'. Цифры были похожи на родимые пятна - такие же тёмно-коричневые и неровные.

– Что такое '603'?
– завопил директор, дико вращая глазами.

– Трёхзначная цифра!
– невозмутимо ответил я.

Директор подскочил аж до потолка.

– Чорохчян, пошёл отсюда!
– приказал он, и когда тот вышел, стал вопить не своим голосом.
– Ты меня за кого считаешь, по-твоему я не знаю, что цифра '603' читается как слово 'боз', что по-армянски значит: 'Сука, проститутка?'

– Сулико Ефремович (так звали нашего директора), а почему я должен знать по-армянски? Я - мегрел!
– с гордостью произнёс я, - и армянского знать не обязан!

Квилитая знал, что фамилия у меня мегрельская, часто мегрелы, долго живущие в Абхазии, начинают считать себя абхазами. Фамилия 'Гулиа' очень часто встречается в Мегрелии (Западная Грузия). Директор сам, по-видимому, недолюбливал армян и сейчас сидел, вытаращив глаза и недоумевая, ругать меня или хвалить.

– Почему ты требовал, чтобы тебя называли 'батоно Нури'?
– спросил он сначала тихо, а потом опять переходя на крик - господ у нас с 17-го года нет!

– Прежде всего, Сулико Ефремович, 'батоно' - это общепринятое обращение у нас, грузин, а мы живём всё-таки в Грузии. А, кроме того, моё имя в переводе с турецкого означает 'Господин Нур'; 'бей' - это то же самое, что 'батоно' по-грузински - 'господин'. Я и хотел, чтобы они называли меня моим же именем, но на грузинский манер, - я смотрел на директора честными наивными глазами.

– Чем ты писал цифры у них на лбу?
– уже спокойно и даже с интересом спросил он.

– Да не писал я ничего, весь класс свидетель. Я шлёпал их по лбу и называл цифру. А потом она уже сама появлялась у них на лбу. Я читал, что это может быть из-за внушения. Вот у Бехтерева:

– Тави даманебе ('не морочь мне голову') со своим Бехтеревым, что я их родителям должен говорить?

– Правду, только правду, - поспешно ответил я, - что это бывает от внушения, просто у меня большие способности к внушению!

– Я это сам вижу!
– почти весело сказал директор и добавил, - иди на урок и больше никому ничего не внушай!

Я вышел, а директор пригласил к себе столпившихся у дверей родителей. Думаю, что про Бехтерева они вспоминали не единожды :

А в действительности мне помогла химия. Купив в аптеке несколько ляписных карандашей - средства для прижигания бородавок - я их растолок и приготовил крепкий раствор. Этим-то раствором я незаметно смазывал печать - резиновую пластинку с наклеенными на неё матерчатыми цифрами. И прихлопывал моих оппонентов по лбу этой печатью. Ляпис 'проявлялся' через несколько часов, вероятнее всего ночью; держались эти цифры, или вернее буквы, недели две. Так что, времени на то, чтобы познать свою принадлежность, у носителей этих знаков было предостаточно!

Дома мне попало от мамы, которой директор успел позвонить на кафедру и сообщить, всё, что думал обо мне ещё до нашего разговора. Сулико Ефремович до директорства был доцентом института, где работала мама, и даже был знаком с ней.

– Тебя не приняли в комсомол, тебя выгонят из школы, у тебя всё не так, как у людей, ты - ненормальный!
– причитала мама, - посмотри на Ваника, как он помогает маме :

Этого я не вытерпел. Это 'посмотри на :' я слышал часто, и смотреть мне предлагалось на личностей, подражать которым мне совсем не хотелось. И главное - стоило маме предложить мне посмотреть на кого-нибудь, как пример для подражания тут же проявлял себя во всей красе.

– Посмотри на Вову : - и Вова вскоре попадает в тюрьму; - посмотри на Гогу : - и Гога оказывается педерастом (случай, надо сказать, нередкий на Кавказе); - посмотри на Кукури (есть и такое имя в Грузии!), и несчастный дебил Кукури остаётся на второй год.

Ванику это 'посмотри на :' тоже даром не прошло. Вскоре он был скомпрометирован перед соседями тем же манером, что и Гога. Но об этом я скажу ещё отдельно, так как история эта рикошетом, но очень чувствительным, задела и меня.

– Мама, - сказал я решительно, - из-за твоих советов меня били и надо мной издевались и в детском саду и в школе; из-за твоих советов я казался ненормальным всем товарищам; своими постоянно мокрыми брюками я тоже обязан твоим советам. Хватит, теперь я попробую пожить своим умом, буду делать, что сочту нужным - бить, кого надо, матюгаться прямо на улице - всё буду делать, но и отвечать за свои поступки тоже буду :