Теперь мы гуськом мчались по узкой тропе, налево от которой уходил вверх крутой откос, а справа от нее был обрыв футов в пятьсот высотой. Когда до Заморры дошло, что его лошадка совсем выдохлась, он спрыгнул на землю и принялся суетливо карабкаться по откосу. Мы с Бакнером, также спешившись, устремились за ним. Погоня была недолгой; очень скоро мне удалось ухватить проклятого Заморру за одну ногу, а подоспевший братец Медведь, тяжело пыхтя, мертвой хваткой вцепился в другую.

— Не тронь моего пленника! — заорал на меня Бакнер.

— Руки прочь от моей добычи! — яростно зарычал в ответ я. — Теперь на моем счету — семеро! Я выиграл!

— Как бы не так! — взревел братец Медведь и, сильно дернув, вырвал Заморру из моих рук, после чего раскрутил мексиканца за ноги и с размаху огрел его телом меня по голове.

Такой подлый поступок немедля привел меня в бешенство, вот почему, едва отобрав Заморру у Бакнера, я тут же швырнул его прямо в морду своему нехорошему родичу. Так уж вышло, что шпоры мексикашки при этом угодили братцу в самое чувствительное место, отчего он взвыл как безумный и набросился на меня с кулаками. Он даже попробовал кусаться! Совсем рехнулся, мать честная?

Вслед за этим глупым, ничем не спровоцированным нападением разгорелась жестокая битва, в результате которой мы совсем позабыли про Заморру. Думаю, мы про него так бы и не вспомнили, если бы мексиканец сам не привлек наше внимание поистине ужасным воплем. Оказывается, негодяй тем временем улизнул от нас, шустро скатился со склона вниз и теперь пытался сесть верхом на моего Капитана Кидда!

Мы малость приостановили сражение и оглянулись на крик как раз вовремя, чтобы увидеть, как Капитан Кидд с такой силой лягнул мерзавца в брюхо, что тот, вскрикнув напоследок еще разок, перелетел через край обрыва и исчез навсегда.

— Вот черт! — проворчал братец Медведь. — Теперь мы остались с носом! Опять получилась ничья!

— Ни хрена подобного! — решительно заявил я. — Так или иначе, но подлеца прикончила именно моя лошадка! А значит, я имею полное право записать его на свой счет!

— Ну уж нет! — взвыл братец Медведь. — Только через мой труп! Послушай-ка, — вдруг добавил он на полтона ниже, — а ведь уже почти совсем вечер! Надо поскорее двигать обратно, покуда мои ребятки из Иллинойса еще не принялись резать глотки твоим канзасцам. А это выйдет неправильно! Когда бы и где бы ни суждено свершиться великой битве за обладание этим каньоном, таковая битва должна состояться только между нами. Остальные тут ни при чем!

— Согласен, — ответил я. — Ты прав, надо спешить. И ежели мои мальчики из Канзаса еще не успели начисто истребить твоих беспомощных идиотов, то позже мы проведем с тобой схватку по всем правилам. Там, где будет слегка посветлее да малость попросторнее. Одна беда: боюсь, мы уже опоздали и теперь застанем всех твоих чудаков из Иллинойса насмерть захлебнувшимися в реках собственной крови!

— Не волнуйся за моих парней! — прорычал братец Медведь, — едва им стоит учуять запах этой самой крови, как они становятся неудержимыми, словно горные львы! Я молю провидение об одном: чтобы к нашему возвращению мои орлы еще не успели скормить своим птенцам всех твоих молочных теляток из Канзаса!

Пришпорив скакунов, мы помчались назад в долину. И оказались там, когда было уже совсем темно. На равнине горело множество костров, вокруг которых под разухабистые звуки скрипок и губных гармошек весело танцевали парочки.

— Эт-то еще что такое?! — подъехав к ближайшему костру, грозно осведомился Медведь Бакнер.

— Счастлив снова видеть вас обоих в добром здравии, джентльмены! — радостно воскликнул бросившийся нам навстречу старый хрыч Ричардсон.

Лицо старикана буквально сияло от переполнявших его чувств.

— Сегодня поистине великая ночь! Ну, прежде всего, мой Джек жив. Парня лишь оглушило, а его рана — сущая царапина! А значит, все мы прошли сквозь пламя этого великого сражения живыми и почти что невредимыми! А кроме того…

— А кроме того, — злобно взревел Медведь Бакнер, — что такое вы тут устроили?! И что тут делают мои люди?!

— Ой! — опомнился старый хрыч Ричардсон. — Да вы же ничего не знаете! Как только закончилось то ужасное побоище, мы сразу же посовещались с вашими джентльменами из Иллинойса и порешили: эта чудесная долина достаточно велика, и нам всем хватит в ней места! Более того, мы будем строить здесь не два поселка, а один, общий! И вот теперь мы устроили праздник по этому поводу. Ваши переселенцы из Иллинойса оказались чудесными людьми, ведь выяснилось, что они ничуть не меньше нашего хотят мира и покоя!

— Ох уж эти твои кровожадные горные львы! — насмешливо бросил я братцу Бакнеру. — Видишь, чего удумали! Будут теперь, на пару с моими молочными телятками, сообща вить для своих птенцов совместное орлиное гнездо!

— Я ничуть не больший лжец, нежели ты! — по привычке запальчиво возразил мой родич. Но в голосе его прозвучала не столько злость, сколько глубокая, искренняя скорбь. — Поехали отсюда! Мы сделали, что могли, но все наши усилия пропали зазря! Хочу на свежий воздух, на Медвежий Ручей! Еще пять минут, и я задохнусь насмерть в этой удушливой атмосфере всеобщей братской любви.