Однако бродяга не потерялъ прежней торжественной важности. Его пьянство никому не наноситъ вреда, а вино – вещь священная. Не даромъ же имъ пользуются ежедневно во время богослуженія. Міръ прекрасенъ, но сквозь винные пары онъ кажется еще боле улыбающимся, боле яркимъ, заставляя съ большимъ благоговніемъ преклоняться передъ его всемогущимъ творцомъ.

У каждаго человка – свое развлеченіе. Онъ не знаетъ большаго удовольствія, какъ созерцать красоту Альбуферы. Другіе боготворятъ деньги – онъ, бывало, плачетъ при вид заката, лучей солнца преломляющихся въ влажномъ воздух, и сумерекъ, боле прекрасныхъ на озер, чмъ на суш. Красота пейзажа очаровывала его душу и когда онъ смотритъ на нее сквозь винные пары, онъ готовъ отъ нжности плакать, какъ ребенокъ. Онъ повторяетъ: каждый наслаждается по своему. С_а_х_а_р_ъ, напр., накопляя деньги, а онъ – созерцая Альбуферу съ такимъ восхищеніемъ что въ голов родятся боле прекрасныя псни, чмъ т, которыя поются въ трактир и онъ убжденъ, что если бы онъ былъ, какъ городскіе сеньоры, пишущіе въ газетахъ, онъ могъ бы въ пьяномъ вид разсказатъ не мало интересныхъ вещей.

Посл долгаго молчанія П_і_а_в_к_а, возбужденный собственной болтливостью, сталъ возражать самому себ, чтобы сейчасъ же разбить свои возраженія. Если ему скажутъ, какъ говорилъ одинъ пальмарскій священникъ, что человкъ осужденъ сть свой хлбъ въ пот лица въ наказаніе за первородный грхъ, то вдь Христосъ затмъ и родился на свтъ, чтобы искупить этотъ грхъ, вернуть человчество къ райскому блаженству, незапятнанному никакимъ трудомъ. Но увы!- гршники, побуждаемые высокомріемъ, не обратили вниманье на его слова. Всякій пожелалъ жить съ большим удобствомъ, чмъ остальные. Явились богатые и бдные, тогда какъ прежде были только люди. Т, кто не слушался Господа, работалъ много, очень много, но человчество продолжало быть несчастнымъ и устраивало себ адъ на земл. Говорятъ, что если люди не будутъ работать, они будутъ плохо жить. Прекрасно! Ихъ будетъ меньше на свт, но за то оставшіеся были бы счастливы и беззаботны, хранимые безконечнымъ милосердіемъ Бога. И это все равно неизбжно будетъ! Міръ не всегда останется такимъ. Снова явится Христосъ, чтобы направить людей на путь истинный! Онъ часто снился ему – П_і_а_в_к_! Однажды, когда онъ страдалъ лихорадкой, когда дрожалъ отъ озноба, лежа на берегу или съежившись въ углу развалившейся хаты, онъ видлъ Его фіолетовый, узкій хитонъ и простиралъ къ нему руки, чтобы коснуться его и сейчасъ же исцлиться.

П_і_а_в_к_а упорно врилъ въ это второе пришествіе. Христосъ, конечно, не появится въ большихъ городахъ, находящихся во власти грха богатства. И въ первое свое пришествіе онъ явился не въ огромномъ город, по имени Римъ, а проповдывалъ въ мстечкахъ, не больше Пальмара и его товарищами были лодочники и рыбаки, въ род тхъ, что собираются въ трактир С_а_х_а_р_а. То озеро, по которому къ удивленію и страху апостоловъ шелъ Іисусъ, было, несомннно не больше и не красиве Альбуферы. Здчь, среди нихъ, появится вновь Христосъ, когда вернется въ міръ закончить свое дло. Онъ будетъ искать сердца простыя, незапятнанныя жадностью. Онъ – П_і_а_в_к_а – будетъ въ числ его учениковъ. И съ восторгомъ, въ которомъ сказывались какъ опьяненье такъ и странная вра, бродяга выпрямился, глядя на горизонтъ, и на краю канала, гд гасли послдніе лучи солнца, онъ видлъ, казалось, стройную фигуру Мессіи, въ вид темно фіолетовой линіи: Онъ шелъ не двигая ногами, не касаясь травы, въ свтломъ ореол, отъ котораго мягкими волнообразными колебаніями свтились его золотистые волосы.

Тонетъ уже не слушалъ его. Съ дороги въ Катароху послышался громкій звонъ бубенчиковъ и за сараемъ съ общественными всами показалась дырявая крыша тартаны. Это пріхали ддъ и Нелета. Острымъ взоронмъ сына озера узналъ П_і_а_в_к_а на далекомъ расстояніи Нелету въ окошечк кареты. Посл своего изгнанія изъ трактира ояъ не хотлъ знатъся съ женой С_а_х_а_р_а. Простившись съ Тонетомъ, онъ ушелъ, чтобы снова растянуться подъ скирдой, развлекаясь своими мечтами, пока не наступитъ ночь.

Карета остановилась противъ трактира гавани и Нелета вышла. К_у_б_и_н_е_ц_ъ не скрылъ своего удивленія. А ддъ? Ддъ предоставилъ ей одной совершить обратный путь съ бичевой, занявшей всю карету. Старикъ хотлъ вернуться домой черезъ Салеръ, чтобы поговорить съ одной вдовой, дешево продававшей разныя сти. Онъ вернется въ Пальмаръ ночью, на какой-нибудь барк, перевозящей илъ изъ каналовъ.

Глядя другъ на друга, они думали объ одномъ и томъ же. Они подутъ домой одни. Въ первый разъ они будутъ въ состояніи говорить другъ съ другомъ, одни, среди глубокаго безмолвія озера. И оба поблднли, задрожали, словно лицомъ къ лицу съ опасностью, тысячу разъ желанной, и вдругъ обрушившейся сразу, неожиданно. Волненіе ихъ было такъ велико, что они не спшили, какъ будто ихъ охватила странная застнчивость и они боялись сплетней людей, находившихся въ гавани и на самомъ дл почти не обращавшихъ на нихъ вниманіе.

Кучеръ вытащилъ изъ кареты большіе свертки бичевки и съ помощью Тонета уложилъ ихъ въ барк, на носу, гд они образовали желтоватую кучу, распространявшую кругомъ запахъ недавно ссученной пеньки.

Нелета заплатила кучеру. Привтъ и счастливаго пути! И кучеръ, щелкнувъ бичомъ, погналъ лошадь по дорог въ Катароху.

Молодые люди стояли нкоторое время недодвижно на илистомъ берегу, не думая войти въ барку, словно кого-то ожидали. Конопатчики окликнули К_у_б_и_н_ц_а. Пусть скоре отправится въ путь. Втеръ стихаетъ и если онъ детъ въ Пальмаръ, ему придется не малое время грести весломъ. Нелета, явно смущенная, улыбалась всмъ жителямъ Катарохи, кланявшимся ей, такъ какъ видли ее въ ея трактир.

Тонетъ ршилъ, наконецъ, прервать молчаніе и заговорить съ Нелетой. Разъ ддъ не придетъ, то надо хать, какъ можно скоре. Эти люди правы. Голосъ его былъ хриплый, дрожалъ отъ тревоги, словно волненіе стягивало ему горло.

Нелета сла въ середин барки, у подножія мачты, пользуясь вмсто сиднія кучей бичевки, которая сплющивалась подъ ея тяжестью. Тонетъ поднялъ парусъ, слъ на корточкахъ у руля и барка поплыла. Парусъ ударялъ о мачту подъ напоромъ легкой, умиравшей бризы.

Медленно поплыли они по каналу. При свт заходившаго солнца они увидли въ послдній разъ одиноко стоявшія хаты рыбаковъ съ гирляндами стей, повшенными на вершахъ для сушки и старыя водочерпательныя машины изъ разъденнаго червями дерева, вокругъ которыхъ начинали порхать летучія мыши. По берегамъ шли рыбаки, съ трудомъ таща за собой лодки, привязавъ къ кушаку конецъ веревки.

– Прощайте!- говорили они, проходя мимо.

– Прощайте!

И снова воцарилась тишина, нарушаемая только шорохомъ барки, разрзавшей воду и однообразнымъ кваканіемъ лягушекъ. Молодые люди хали съ опущенной головой, словно боясь понять, что они одни и когда они встрчались глазами, они сейчасъ же инстинктивно отводили свой взоръ.

Края канала разступались. Берега терялись въ вод. По об стороны тянулись превращенныя въ поля большія лагуны. Надъ гладкой поверхностью воды при свт сумерекъ волновался тростникъ, какъ верхушки затопленнаго лса.