Шрифт:
— Ничего не везем, еды только на дорогу взяли.
Испытывавший явный дефицит калорий, сержант просиял:
— Тушенка есть?
— Нет, только кильки в томате.
— Давай!
Володя молча отдал ему вожделенную банку.
— Нас там трое, — сообщил изголодавшийся Приходько.
— Хлеба три буханки возьмете? — предложил Лешка. — Как раз под килечку — милое дело…
Удовлетворенный гаишник осклабился, отпустил нас и побрел к себе в будку.
Мы покатили дальше.
— Неужели он из-за банки нас столько мурыжил? — спросила я; недавняя сцена меня ошеломила.
— Такие ничем не брезгают, — ответил наш бывалый шофер.
— У меня двоих знакомых недавно патрульный у самого их дома тормознул, — заговорил Алексей. — Шли они, правда, немного навеселе, но, упаси боже, не шатались и беспорядков не устраивали. Так этот субчик стал по рации «луноход» вызывать — в вытрезвитель их собрался упечь. Ну, друзья мои двинули было домой — им два шага оставалось. А он — представляете? — схватил одного, дернул, не удержался, повалил его и упал сам, а потом — не поверите! — ему полноса откусил!
— Да ты что? — Я выпучила глаза, Володька присвистнул. — А дальше?
— Ничего, — ответил Лешка. — Нос моему приятелю пришили, заявление его начальник того мента уговорил не писать…
— Да-а, — протянул Володя. — На этих легавых уже пора намордники надевать!
Мы засмеялись.
Лешка включил приемник, и — вот удача! — почти сразу же какой-то ведущий произнес:
— А теперь послушаем Олега Митяева.
Мы с Алешкой радостно переглянулись, и из динамика полился грустноватый проникновенный голос:
Я хочу скорей заснуть И проснуться рано-рано, И под волчий вой бурана Свой порог перешагнуть…Мне сразу вспомнился последний гитарный концерт, на котором мы были с Алексеем. Его и самого уговаривали выступить устроители, но он давно не брал в руки гитару, боялся оплошать и схитрил — сделал вид, что повредил кисть.
На таких концертах сразу окунаешься, как в море, в общую светлую ауру. Народ обычно на эти сборища приходит умный и душевный. Смотришь на лица и видишь почти в каждом мысль и чувство — на улице лиц таких гораздо меньше. И в театре, скажем, — там много от престижа. А вот если люди приходят послушать авторскую песню…
Потом звучат негромкие теплые голоса и гитары, и начинает сверкать в зале — вы уж поверьте экстрасенсу! — такая биоэнергетическая радуга, такие очищающие души ливни льют! Да, без подобных концертов жить было бы намного тяжелее…
…Митяев умолк, и пошла обычная попса — то ли Лада Бэмс, то ли Анжелика Валиум — я их, макак, не различаю.
Настроение мое сразу скисло. Я удивилась: ну, пусть поют себе, что с них возьмешь? Зачем грустишь, Танюха?!
А действительно, зачем?.. Я вслушалась в мелодию своего работающего в подсознательном режиме «локатора»…
Он что-то нащупал впереди!
Нет, это не след нашей «иголки». Это след того «наперстка», который имеет к «иголке» какое-то отношение… Конкретнее, увы, я решить не смогла.
Вдобавок появилась «нетелесная боль», как я это называю: где-то не очень далеко кому-то плохо…
Я чуть-чуть промедлила, поздновато начала «закрываться» и едва-едва не потеряла сознание — боль вдруг скачком усилилась и стала почти нестерпимой.
У меня потемнело в глазах, заложило уши, и я с трудом расслышала, как хором вскрикнули мои спутники:
— Й-о-о!!
Глава 4 Острая нить
Раньше я не выносила вида крови.
Мне становилось дурно, даже когда мальчишки во дворе расцарапывали себе коленки, хотя собственный порезанный палец меня нисколько не смущал.
Жить это не мешало, пока я всерьез не начала заниматься частным сыском. И тогда я решилась на шоковую терапию — попросилась несколько раз сходить на вскрытие вместе со Светланой.
Света чуть постарше меня, работает кардиологом в одной из ведущих клиник нашего города. Она необыкновенный человек. И отчество-то у нее необыкновенное — Серафимовна. Это отчество, кстати, путают все кому не лень, особенно больные. Но моя подруга смеется: «С тех пор, как один пациент назвал меня Светланой Семафоровной, мне уже ничего не страшно!»
Мы с ней познакомились однажды на бардовском вечере, и десятиминутного разговора хватило, чтобы накрепко сдружить нас. Кроме таких мелочей, как необычайное родство душ и близость взглядов, выяснилось, что обеих однажды позвал с собой ветер: меня — дельтаплан, ее — яхты. Мы обе увлекались единоборствами: она — карате, я — айкидо. Потом мы немного занимались вместе нетрадиционным целительством… В конце концов Света защитила кандидатскую в рамках все же традиционной медицины, а я ударилась в поиски пропавших без вести людей и ценностей. Но общаться мы не перестали. До сих пор стоит собраться — и мы порой не можем наговориться, а порой «говорим» без слов…